Весной в последний раз споет жаворонок

Да? Вот что с тобой происходит? — думал Колдуэлл. А Гонсалес? Он говорит, что поначалу из страха скрыл то, о чем знал. Я тоже боюсь. Разве страх — это преступление? Кто осудит? Только АНБ? Он печально опустил голову.

Магнитофонная пленка прослушивалась дальше.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Что вы заявите официально?

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ультрацентрифуги мы использовали потом в нашей программе «Подводные лодки с атомным приводом». Все в порядке. Но атомная подводная лодка не является атомным оружием. Мы сами создали свою собственную ультрацентрифугу, которая имеет свое местонахождение, степень ее обогащения известна, более об этом я не могу сказать. Важно то, что эта центрифуга на сто процентов бразильского происхождения.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Отлично.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Мы всегда придерживаемся того мнения, что наша машина представляет собой нечто совершенно иное, чем немецкая центрифуга. Кое-что скажу еще. Наши люди были за границей, целая команда, они изучали это, и так далее, и тому подобное.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Хорошо.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Мы не хотим создавать огромный арсенал атомных бомб. Но Бразилия должна иметь бомбу. Нам не нужно состязание в беге, бомба должна служить сигналом устрашения: если вы будете нас провоцировать, то мы взорвем ее. Предположим, начнется новая мировая война. Двадцать девять процентов бразильской внешней торговли осуществляется при помощи флота. Что произойдет? Либо Бразилия вступит в войну и США выступят в качестве защищающей державы — но они будут защищать прежде всего свои собственные интересы. Тогда мы должны сказать: «Господа, мы не хотим ввязываться в эту войну, но свой торговый флот мы будем защищать, мы будем конвоировать свои корабли. Оставьте, пожалуйста, наши корабли в покое, иначе мы нанесем удар!» Я думаю, что это достаточно логично.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Достаточно логично!

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: У меня еще вопрос.

ВТОРОЙ ГОЛОС: Пожалуйста.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Как далеко отсюда Карлсруэ?

ВТОРОЙ ГОЛОС: Я не понимаю…

Марвин поднялся и внимательно посмотрел на колонки громкоговорителей по обеим сторонам киноэкрана.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Вы, конечно, понимаете!

ВТОРОЙ ГОЛОС: Я на самом деле не понимаю вас…

— В начале девятнадцатого столетия, — приблизительно в это же время говорил Вольф Лодер, — в Англии существовал еще детский труд, например, на горных заводах. Штольни в то время строились настолько высоко, что работать в них могли только дети. Довольно часто вода затапливала штольни, и их осушали при помощи паровых машин. Дело это было рискованным, так как машины часто взрывались и многие дети погибали. Этот факт взволновал сердце благочестивого человека пастора Штирлинга. Пастор Штирлинг сказал не как Карл Маркс: «Надо изменить систему», но: «Необходимо изменить машины, чтобы не так много детей отправлялись к Господу Богу раньше, чем это им предписано».

— Вы циник, — сказала Валери Рот. — Кто бы мог подумать?

— Я не циник, фрау Рот.

— Но, может быть, идеалист, господин Лодер?

— И что тогда?

— Очень часто идеалисты и циники — смертельно опасные люди. Вы же — нет. Вы радостный идеалист. Самое время для того, чтобы мы оказались у вас. Я бы даже сказала драматургически точно, что вы и солнечная энергия появились как позитивный момент в истории именно в этом месте осмысления событий. Рассказывайте же дальше о добром пасторе Штирлинге, господин Лодер!