Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях

Совершенно секретно.

Товарищу СТАЛИНУ И. В.

Об аресте в Москве террориста АНДРЕЕВА Д. Л. и ликвидации возглавляемой им антисоветской группы с террористическими намерениями. Всего по делу арестовано 16 человек"[406]

.

Читавший документ Сталин, издавна опасавшийся и ждавший покушений, сделал отчеркивания на полях только там, где речь шла о местах предполагаемых терактов.

О замысле покушения на сталинской даче:

"Об этом АНДРЕЕВ показал: "Я неоднократно обдумывал различные варианты осуществления своих террористических замыслов против главы советского государства. В частности, у меня было намерение искать возможность совершения покушения на главу советского государства в его подмосковной даче в Зубалово""[407].

В Большом театре:

"Об этом АНДРЕЕВ показал: "… Я неоднократно задумывался над возможностью осуществления своих террористических замыслов против главы Советского государства во время торжественного заседания или спектакля в Большом театре, но опять пришел к выводу, что это неосуществимо, так как во время торжественного заседания или представления свет в зале гасится и делать прицельный выстрел крайне затруднительно, а в антракте трудно улучить момент, чтобы остаться вне публики, стрелять же прямо из публики я считал бессмысленным самопожертвованием, так как для того, чтобы прицелиться и произвести выстрел, необходимо какое-то время, в течение которого всегда кто-либо из окружения заметит и помешает осуществлению моих намерений…""[408]

На Арбате:

"Помимо этого, АНДРЕЕВ в тот же период часто ходил по Арбату, выслеживая маршрут движения автомашины И. В. Сталина".

Остальные подробности вождя не заинтересовали, но эти следовало тщательно выяснить. И в Лефортово следствие началось как бы заново, большинство вопросов повторялись, драматургически выстраивая и прорисовывая картину разветвленного и тщательно подготовленного антисоветским подпольем террористического заговора, о котором доложили Сталину.

Допрос "главы террористического заговора" 28 июля вел вместе с заместителем подполковником Сорокиным генерал — майор Леонов. Невысокий, большеголовый, Леонов вначале сидел, слушая вопросы Сорокина и ответы Андреева, потом начинал спрашивать сам, то громко, с театрально — патетической интонацией, то с презрительной усмешкой, иногда вставая и расхаживая по большому кабинету:

"— Являясь активным врагом, вы замышляли более гнусные планы борьбы против советского народа. Показывайте об этом.

ОТВЕТ: — Я не хотел бы говорить о своих более тяжких преступлениях, но вижу, что скрыть их мне не удастся"[409].

Сам слог протокола свидетельствует о том, что признания облекались в формулировки, необходимые обвинению, и отличить то, что действительно говорил допрашиваемый, а что ему приписано, затруднительно.

Андреев признавался, что критически относился к жестоким методам коллективизации и индустриализации, а в протоколе говорилось, что он не соглашался "с решениями партии и правительства" и "озлобился против советской власти". Цель выбитых признаний — подтверждение главного пункта обвинения. Протокол звенел чеканными формулировками самообличений:

"Вся моя ненависть обратилась против Сталина, в лице которого я видел олицетворение советской власти, последовательного и твердого руководителя Советского государства. Поэтому, начиная еще с тех пор, я поставил своей целью убить Сталина.

Я был уверен, что смерть Сталина вызовет растерянность в Советском правительстве, активизирует в стране враждебные силы и ускорит падение советской власти.

Подготовляя себя к террору, я перечитал много литературы о террористах и, восхищаясь их решимостью, начал сам изыскивать возможность осуществления террористического акта против главы Советского государства"[410].

Вариантов возможного покушения на Сталина рассматривалось по меньшей мере четыре. Мы можем предположить, что их обсуждали герои "террористической" главы "Странников ночи". То, что все они — художественный вымысел, следствие во внимание не принимало, слишком реалистически и убедительно была глава написана.

Первый — покушение на даче Сталина, в Зубалово. Главной уликой стали летние поездки Андреева на дачу Муравьевых на Нико — линой Горе, находившуюся в нескольких километрах от Зубалово. Его друзья — дочь покойного адвоката и ее муж, Гавриил Андреевич Волков, в начале войны арестованный и в 43–м умерший в тюрьме, попали в сообщники. То, что Сталин после гибели Алилуевой в Зубалово бывать не любил, к делу не относилось — заговорщики этого могли не знать.

"ВОПРОС: — ВОЛКОВА знала, с какой целью вы поселились у нее на даче?

ОТВЕТ: — Прямо о своих замыслах ВОЛКОВОЙ я не говорил, но она знала о моем враждебном отношении к руководителям партии и Советского правительства.

ВОПРОС: — Какими сведениями для осуществления вашего вражеского замысла снабдила вас ВОЛКОВА?