Вестница смерти – хозяйка судьбы. Образ женщины в традиционной ирландской культуре

Способность быстро перемещаться и высокая информированность обусловливают и ее основное занятие – быть послом при Конхобаре. Причем, как мы видим в текстах, полномочия ее при этом оказываются достаточно широкими: она не только переносит известия, но и самостоятельно добывает необходимую информацию (например – в случае с Луайне), а также, если нужно, использует свой талант убеждения. Иными словами, она не только все про всех знает, но и «ей ни в чем нельзя отказать». Характерен в данном случае пример из саги Смерть Кухулина.

Когда, как рассказывается в поздней версии саги (так называемая Версия В XV в.), во время наступления врагов уладами овладел их странный недуг (они становились слабее, чем женщина после родов: результат проклятия оскорбленной в давние времена богини по имени Маха[12]

), король Конхобар понял, что защитить их может только Кухулин, не подверженный этой странной болезни. И, естественно, единственный способ найти Кухулина и убедить его вступить в битву он видит в обращении к Леборхам: Cáit a bhfuil Leabharcham, ar Conchubhar. Ataim sonna, ar Leabharcham. Gluais ar chend Con Ccolainn 7 tabhair dom ionnsoigh-si é… [Aided Con Culainn 76] – «Где Леборахам, – сказал Конхобар. – Я здесь, – сказала Леборхам. – Проскользни к Кухулину и сделай для меня это его убеждение…». Конхобар уверен, что именно Леборхам знает, где Кухулин находится, и что ей непременно удастся убедить его вступить в сражение. И если первое еще как-то понятно (находясь постоянно всюду, она, естественно, знает, где кто в данный момент пребывает), то второе, как нам кажется, требует дополнительной интерпретации.

Действительно, Леборхам удается убедить Кухулина вступить в битву против целого войска, хотя он понимает, что погибнет («Поднимись, о Кухулин, встань на защиту Маг Муртмене от мужей Галеони…»). Но, можем мы сказать, кроме слов Леборхам, здесь может сыграть свою роль и чувство чести героя, который не хочет, чтобы его потом упрекнули в трусости. Однако аналогичным образом в саге Болезнь Кухулина

Кухулин соглашается исполнить просьбу Леборхам поймать для уладских женщин чудесных белых птиц, хотя и понимает, что требование это, мягко говоря, женская блажь: «Женщин охватило желание получить их, и они заспорили между собой, чей муж окажется ловчее в ловле этих птиц <…> – Как же нам быть? – спросили женщины. – Не трудно сказать, – молвила Леборхам, – я пойду к Кухулину и попрошу его исполнить ваше желание. Она подошла к Кухулину и сказала ему: – Женщинам было бы приятно, если бы ты достал им этих птиц. – Кухулин схватился за меч, грозя ударить ее: – Уладские блудницы не нашли ничего лучшего, как посылать меня сегодня охотиться на птиц для них! – Ты не прав, – возразила Леборхам, – гневаясь на них. Ведь ты виновник одного из ущербов, постигших уладских женщин – виновник их кривизны[13]

» (пер. А. Смирнова [Ирландские саги 2023, 131–132]). Из двух данных примеров мы видим, что странная особенность Леборхам, проявляющаяся в том, что «ей ни в чем нельзя было отказать», может корениться просто в ее даре убеждения, в умении найти в нужный момент необходимый веский аргумент, который разобьет все возражения.

Данное рациональное объяснение кажется нам слишком простым, чтобы быть верным. Кроме того, в ролевом распределении персонажей саг уладского цикла она вряд ли может претендовать на амплуа персонажа «мудрого и рассудочного» (эти функции скорее, выполняет некий Сенха, сын Айлиля, постоянно стремящийся всех примирить). Кроме того, мы не знаем, к каким аргументам могла прибегнуть Леборхам, когда беспрепятственно проходила не только в закрытый для всех дом, где воспитывалась девочка Дейрд- ре, но и через полосу осады лагенов в саге Осада Дун Эдар. И все же идея о необычайном даре убеждения (чем-то, видимо, дополнительно подкрепленном) отчасти, как кажется, представляет интерес.

Мы полагаем, что причин того, что Леборхам «ничего нельзя было запретить», на самом деле – несколько, а точнее – на разных уровнях нарративной ткани работают разные системы причинно-следственных отношений. Это приводит к тому, что некий универсальный архетип, который просматривается за данным образом на уровне чисто компилятивном, начинает нуждаться в дополнительных мотивациях, которые затем разные компиляторы по-разному формулируют. Причем разные мотивации далеко не всегда противоречат друг другу, и, более того, иногда вторичная мотивация обретает уже самостоятельный сюжетообразующий статус. Поясним нашу мысль.