Ветер

При всей принципиальной «бытописательности» «Подводников» в ней, на наш взгляд, есть две сцены, исполненные высокой символики.

Первая — посещение царем «Мурены»: «Я мельком наблюдаю за радиотелеграфистом Зобовым. Большой, он напряженно смотрит на царя сверху вниз, смотрит, как судья на преступника. Встречаются их взгляды. Это какая-то безмолвная схватка глазами… Царь не выдержал и недовольно отвернулся». В сцене этой — каждое слово, каждый жест получают гораздо большую смысловую нагрузку, чем обычно, становятся символическими, значимыми. По сути, мы видим модель грядущей схватки народа с царизмом, своеобразную репетицию, финал которой известен — «царь не выдержал».

Вторая — десять моряков в отсеке погребенной глубоко под водой подлодки «Мурены». Десять человек в задраенном отсеке: «…девяносто восемь футов. Над нами целая гора воды. Сидим крепко в проклятой западне. За перегородкой — тридцать с лишним трупов наших товарищей. Очередь за нами…» И вновь перед нами сцена-символ. Кто отыщет выход? Не выдерживает религиозно настроенный матрос Митрошкин, не приходит помощь «сверху» (спасательное судно, вышедшее на помощь, не успевает). Выход нашел Зобов, он организовал собратий по несчастью, показал им путь к спасению. И не случайно, что именно к Зобову влечет героя повести: «Я знаю грандиозные замыслы Зобова, понимаю его… Я откликаюсь: „Дружба! Мне с тобой по пути — одним курсом…“» В этом — самая большая победа Зобова из «Подводников» и тысяч других зобовых: за ними пошли люди!

Повесть «Ветер» написана Б. А. Лавреневым (1891–1959) в 1924 году. По сути, именно она открыла писателю дверь в большую литературу, хотя творческая деятельность Б. Лавренева началась гораздо раньше. В «Автобиографии» он напишет: «Поэтическое вдохновение хлынуло из меня неудержимым потоком в первый год студенчества». К весне 1911 года относятся первые газетные публикации стихов Лавренева. Но не только поэтические опыты предваряли «Ветер» и «Сорок первый». «О народе на войне и о подлинном лице этой подлой войны мне хотелось рассказать, и весной 1916 года я написал вещь, которую считаю подлинным началом моего писательского пути — рассказ „Гала-Петер“», — скажет Б. Лавренев в той же «Автобиографии».

Подобно А. С. Новикову-Прибою, Б. А. Лавренев был активным участником тех событий, которые он изобразил в своих произведениях. В июне 1918 года вступил он в Красную Армию, участвовал в боях на Украине и в Крыму. В девятнадцатом в боях по ликвидации банд атамана Зеленого был ранен и отправлен в Ташкент. За время, проведенное в Средней Азии, и были написаны «Ветер», «Сорок первый», «Звездный цвет».

«Ветер» вызвал противоречивые оценки критики. Автора повести обвиняли в апологии анархии, а само произведение превратили в образец вредной романтизации стихийного начала революции. Между тем внимательное и непредубежденное прочтение повести позволяет отчетливо увидеть, что идея ее, смысл как раз в отрицании индивидуализма, партизанщины, стихии. Реалистическое, неприукрашенное изображение тех, кто делал революцию вместе с большевиками, тех, кто не нуждается в идеализации, — достоинство и несомненная заслуга повести Б. Лавренева.

Василий Гулявин — герой «Ветра» — похож на Семена Власова. Хотя он и не подводник, служба у него тоже «мурыжная, каторжная»: «Сиди в стальном душном трюме, глубоко под водой, в самом дне корабля, и не двинься… Всадят в дредноут десять снарядов под ватерлинию или мину подпустят, а Гулявин, в трюме засев, и не опомнится, как попадет морскому царю на парадный ужин». Запил от жизни такой Василий… К счастью, встретился ему в госпитале безногий матрос, дал книгу под названием «Почему воюют капиталисты, и выгодна и нужна ли война рабочим?», растолковал суть «текущего момента» и — прозрел Гулявин. Ушел в революцию.

К Василию Гулявину тезис о том, что большинству участников революционного восстания и гражданской войны не было что терять, но было от чего избавляться, что выжигать каленым железом из своего «я», относится в высшей степени. Конечно же, не все пришли в революцию сознательными, убежденными, дисциплинированными бойцами. Большинство росло, мужало, училось на своих же ошибках. Таков и герой «Ветра». Но логика образа Гулявина приводит нас к отрицанию анархии и стихии. Все неудачи, все поражения — и гибель — Гулявина порождены вольницей, неумением подчиниться, укротить норов свой. Рост Василия в повести — это рост самосознания, самодисциплины, самоотверженности.