Ветер Дивнозёрья

В саду галдел народ, кричали младенцы, лаяли псы. Лис, нацепивший на себя личину (Кощеевича многие знали в лицо и могли поколотить), словно преданная овчарка, охранял зеркало и что-то тихонько напевал себе под нос — должно быть, заклинал огонь. Один терем его усилиями потух, но горело еще два. В толпе по цепочке передавались ведра, и Тайка тоже встала в ряд. Она искала глазами бабушку, Яромира, царя, но не находила. Ох, только бы с ними ничего не случилось!

Залетного Горыныча, к счастью, тоже было не видать. Но если бы тот вдруг снова объявился, Тайка даже убежать не смогла бы…

Ох, да чтоб она еще хоть раз этот чертов сарафан надела!!!

Глава девятая. За шаг до войны

Пламя удалось потушить быстро — еще до наступления темноты. К счастью, никто не пострадал, а красивые башенки жалко, конечно, но их можно заново отстроить.

Царь повелел Яромиру немедленно усилить оборону Светелграда и поставить на наблюдательные вышки лучших воинов и чародеев. На плечи царицы и ее прислужниц легло расселение погорельцев. Лекари врачевали раненых прямо в саду, а тех, кто сильно обгорел, увели в лазаретное крыло. Конников из царской дружины отправили в город: узнать, не нужна ли какая помощь, ну и в целом успокоить народ.

Лис со своим драгоценным навьим зеркалом возвращаться в дом отказался наотрез. Тайка сперва подумала, что тот трусит, и только потом поняла, что Кощеевич прав. Горыныч не просто так прилетал, а спалил именно тот терем, где оное зеркало хранилось, ну и еще два соседних в придачу.

Радосвет к словам чародея тоже отнесся серьезно и приказал разбить в саду шатер чуть в стороне от целительских палаток, прямо на берегу пруда. Весь «палаточный городок», как его про себя окрестила Тайка, был скрыт от глаз — плотная зеленая в рубчик ткань терялась среди буйных яблоневых крон, но Лису этого показалось мало, и он добавил чары. Теперь мимо входа можно было промахнуться, даже точно зная, где он расположен.

— Так будет надежнее. — Кощеевич полюбовался на дело рук своих и приподнял лиственный полог, приглашая Тайку войти. — Сиди и не высовывайся, ведьма.

— Я бы лучше бабушке помогла.

Конечно, ей совсем не улыбалось прятаться, пока другие с ног сбиваются.

— Там и без тебя справятся. — Лис не церемонясь втащил ее в шатер. — У тебя есть дела поважнее. Во-первых, остаться в живых. Если забыла, за тобой Доброгнева тоже охотится, а я отвечаю за твою безопасность. А во-вторых, этого твоего Микрогорыныча кто предупреждать будет? Уж точно не я.

— Ой… — Тайка, признаться, во всей этой суматохе запамятовала, что змеям нужно было послать весточку. Но признавать вину не хотелось, поэтому она фыркнула: — А не поздновато ли ты вспомнил, что в ответе за меня? Я и без тебя прекрасно справлялась и осталась жива, как видишь.

— Очень мило с твоей стороны. Между прочим, мои друзья за тобой следили от самой избушки бабы Яги. И помогали даже. Так что нечего обвинениями кидаться: я свое слово держу. Это ты сбежала без предупреждения и чуть не сгинула. Ну и кто после этого безответственный?

— Прости, но это был мой единственный шанс попасть сюда. Алконост не стала бы ждать, — начала оправдываться Тайка, но вдруг до нее дошло: — Погоди-ка! Хочешь сказать, Ворон Воронович — твой друг?

— Он так представился, да? — хохотнул Кощеевич. — Ну ладно, ему даже идет. Хорошая мы компания: лис да ворона.

Но Тайка его веселья не разделила:

— Вообще-то он меня чуть не убил!

— Не может быть. Наверное, ты просто не так поняла…

— Он нарочно направил меня по ложному пути, — с нажимом проговорила Тайка. — Только не говори, что птички не умеют читать.

— Эта птичка умеет, — Лис нахмурился. — Я с ним разберусь, будь уверена.

Он сказал это таким тоном, что Ворону Вороновичу стоило заранее посочувствовать.

Ладно, все это потом. Сейчас у них и впрямь дела поважнее…

Стоило Тайке повернуться в сторону выхода, как Лис преградил ей путь:

— Эй, ты куда?!

— Щас вернусь. Только принесу чешуйку Микрогорыныча. И переоденусь заодно. Надеюсь, мои джинсы не сгорели…

* * *

Комната была сплошь покрыта хлопьями сажи. Обгоревшие доски опасно поскрипывали под ногами, от гари свербило в носу. Чешуйку Тайка нашла быстро — благо огонь не мог ей повредить. Еще спасла из рюкзака бабушкин дар — маленькое навье зеркальце, а вот остальным вещам не повезло: все расплавилось от горынычева жара. И Тайка разревелась от досады. Было горько: словно последняя ниточка, связывавшая ее с домом, оборвалась.

— Чё ревешь? — В почернелом проеме показалась голова Любавушки. — Ну-ка не реви!

— Хочу и буду! — огрызнулась Тайка.

— Да я просто утешить хотела… — смутилась Любавушка. — Энто ж все неприятности, но не горе. Но ты права, царевна: нет такого закона, что плакать тока от большой беды нельзя. А я вот панталоны твои принесла и кофту с волком. Все, что на чердахе сушилось, — погорело, а они наземь свалились, так шо лишь подкоптились слегка…