Ветер Дивнозёрья

— Значит, родственных сюрпризов больше не будет? Вот и славно, — Яромир убрал руку с рукояти меча.

— Эй, ты что, серьезно думал, что нам придется сражаться с малолеткой? — Лис одарил его презрительным взглядом и, обернувшись к сестре, присел на корточки, раскрывая объятия. — Ну иди сюда, искорка. Соскучилась?

Девочка бросилась к нему, обвила руками шею.

— Ты давно не плиходил, — сказала она с упреком.

— Прости, я не мог. А ты разве не должна быть с мамой?

— Сестлица Доблогнева сказала: пелеезжайте в замок. И мы поехали.

— Ну да, разве ее можно ослушаться… — Лис нахмурился. — А что ты здесь делаешь? Я имею в виду, в башне.

— Читаю твоей маме сказки. Ей, навелное, скучно вот так все влемя лежать.

— Умница! — Кощеевич чмокнул ее в макушку. — Не рассказывай никому, что видела меня, хорошо? Пусть это будет наш секрет.

— А меня никто и не сплосит. — Девочка шмыгнула носом. — Сестлице Доблогневе до меня дела нет. И зачем мама только согласилась плиехать? Я хочу домой, в степь.

— Ты вернешься туда, обещаю.

Тайка умилялась, глядя, как Лис общается с сестрой. У него даже голос изменился, потеплел. И это тепло было настоящим.

— Если ты будешь тут, я, может, тоже останусь, — улыбнулась девочка.

— Посмотрим. Я пока не могу. Ты же знаешь, Доброгнева меня не любит.

— Она никого не любит. — Зарянка вздохнула совсем по-взрослому. — Значит, ты плишел не за мной?

Лис молчал, потупив взор, и сестренка отстранилась:

— Ну да. Ты же не знал, что я здесь. Значит, не за мной, а за своей мамой.

— Хочешь, я и тебя заберу? — встрепенулся Кощеевич. — Не стоит тебе здесь оставаться.

Яромир закатил глаза, словно желая сказать: «Нам вот только детей не хватало», — но Тайка ткнула его локтем в бок, и дивий воин промолчал.

А Зарянка покачала головой:

— Ну куда я без мамки? Нет уж. Делай то, что хотел. А потом возвлащайся за нами.

— Ты очень мудрая, искорка.

— Знаю. Ты уже говолил.

Девочка подняла с пола оброненную книжку и поплелась к выходу.

— Эй, а может, останешься и посмотришь на колдовство? — предложила Тайка.

Ей очень хотелось утешить девочку. А ведь все дети любят чудесное, разве не так?

Но та дернула плечом:

— Что я, колдовства, что ли, не видела? Пф, подумаешь!

Ее башмаки громко застучали по ступенькам.

— Обиделась, — констатировал Май.

Лис в ответ только руками развел:

— Ладно, вернемся к делу.

— Она точно не расскажет о нас Доброгневе? — Яромир, как ни старался, не смог скрыть тревогу.

— Ручаюсь за Зарянку, как за самого себя! — вскинулся Лис.

— Не самая лучшая рекомендация из тех, что я слышал, — тихонько фыркнул дивий воин.

Пришлось дернуть его за рукав: не время пререкаться. Лис, впрочем, не стал цепляться к словам. Он подошел к ложу, опустился на колени и накрыл ледяную руку Василисы своей ладонью:

— Привет, мам…

Сейчас он казался Тайке очень уязвимым. Совсем не грозным чародеем, сыном Кощеевым, а простым мальчишкой. Таким Тайка его запомнила с самой первой встречи возле Путь-ручья, когда приняла Лиса за художника или музыканта, заблудившегося на границе миров.

Лис достал из сумки высушенный стебелек с цветком, похожим на маргаритку, и положил Василисе на грудь.

— Твоя очередь, ведьма.

— Что я должна сделать? — Тайка встала за его спиной.

— Надень перстень Вечного Лета и прикоснись камнем к ее лбу.

Лис ласково провел по лицу матери, будто хотел поправить выбившуюся из косы прядку. Но пригладить обледеневшие волосы было не так-то просто.

Яромир, порывшись в кармане, достал перстень и протянул его Тайке. Тот потеплел в ладони, словно почуяв царскую кровь. Ох, только бы получилось!

Она надела кольцо на большой палец, но оно все равно оказалось велико — под дедушкину руку. Всего одно прикосновение волшебным камнем, и фарфоровая заостренность черт ушла, к щекам Василисы вернулась краска, губы тоже порозовели. Казалось, пленница сейчас вздохнет… Но, увы, грудь оставалась недвижимой. Лис медлил, будто собираясь с мыслями.

— Ты должен позвать ее, — напомнил Май. Его голос прозвучал прямо над ухом у Тайки, и та вздрогнула: и когда он только подкрасться успел? — Скор-рее, а не то ее сон…

— Знаю, — отмахнулся Лис. — Не торопи меня.

Он склонился над Василисой, окропил ее губы живой водой и прошептал:

— Ма-ам…

Ничего не произошло. Тайке показалось, что ресницы Василисы слегка дрогнули, но, возможно, это была лишь игра воображения.

— Ма-ам! — уже настойчивее повторил Лис, тряся ее за плечи. — Очнись, ну же! Ты мне нужна.

Тайка подумала, что он сейчас заплачет. Почему же Василиса не просыпается? Неужели все было зря?!

И тут с губ пленницы сорвался вздох. Лис схватил ее руки, согревая их дыханием. Он прятал лицо, но девушка была почти уверена, что Кощеевич плачет.

— Как же долго я спала… — Василиса открыла глаза. — Прости, сынок.

— За что ты извиняешься? — Его голос дрожал.

— За то, что не могла быть рядом все это время.

— Не важно. Главное, ты проснулась.

Лис хотел добавить что-то еще, но торжественность момента нарушил негодяй Пушок. Сорвавшись с Тайкиного плеча, он камнем упал на грудь Василисы и завопил:

— Василисушка! Очнулась, родненькая! Помнишь меня? Помнишь?