Ветер возмездия. Уроки Токийского международного военного трибунала

Ответ: Мы не были свободны… нам не разрешалось заниматься торгово-промышленной деятельностью.

Вопрос: Где печатались и чеканились национальные маньчжурские деньги?

Ответ: Они печатались и чеканились в Японии.

Вопрос: Кто же контролировал выпуск денег, печатаемых в Японии, как вы заявили, то есть кто контролировал финансовую систему в Маньчжурии?

Ответ: Это также находилось в ведении Бюро общих дел Маньчжоу-го, то есть в руках японцев…

Вопрос: Пожалуйста, скажите нам, что вы знаете о японских военных приготовлениях в Маньчжурии?

Ответ: Эти японские военные приготовления считались чрезвычайно секретными, и они никогда и ничего не говорили мне об этом. Судя по карте, которая показывает, что японцы построили железные дороги в северной и восточной части Маньчжурии, я заключаю, что они вели военные приготовления для агрессии против СССР… Советский Союз не имел агрессивного плана против Маньчжурии. Есть несколько примеров, которые я могу вам привести, доказывающих это положение. Когда генерал Уэда был в Маньчжурии и командовал Квантунской армией, японская армия в Чжанкуфэне (то есть у озера Хасан) бросила вызов русской армии. Японцы хотели испытать силу русской армии, в результате чего и были разбиты. После поражения японской армии вопрос был решен без всяких условий, на месте. Если бы Советская Россия имела какие-нибудь территориальные притязания, она могла бы пройти дальше и военные действия не прекратились бы…

Надо сказать, что американские адвокаты всячески пыталась опорочить Пу И, подозревая, что он будет давать показания в пользу СССР. Они стремилась доказать, что он аморален, что он проявлял политическую беспринципность, переросшую в прямую измену Китаю, а значит, его показаниям нельзя верить. И здесь речь шла не только о выполнении прямых адвокатских обязанностей. В поведении защитников явно чувствовалась антисоветская направленность, стремление опорочить позицию СССР. Что не удивительно, ведь после Фултонской речи Америка уверенно шла к антикоммунистической истерии, к маккартизму и «охоте на ведьм». Наиболее напористо в этом плане действовал американский адвокат майор Блэкни.

АРХИВ ТОКИЙСКОГО ТРИБУНАЛА

Вопрос: Платили ли вам регулярно четыре миллиона долларов до того времени, когда вас вновь пытались возвести на трон?

Ответ: Предполагалось, что эта сумма будет нам выдаваться, но правительство находилось в финансовых затруднениях. Поэтому нам платили неаккуратно. Время от времени нам давали несколько сот тысяч долларов, а однажды — миллион.

Вопрос: 

Продолжалось ли это и после вашего вторичного свержения с престола?

Ответ: Да.

Председатель: Чего вы стараетесь добиться, майор Блэкни?

Майор Блэкни: Я надеюсь показать характер мышления этого свидетеля, сэр. Я пытаюсь показать, что он хотел найти возможность вернуться на трон, старался создать эту возможность и в конце концов использовал ее.

Председатель: Вы хотите доказать несостоятельность предположения о принуждении?

Блэкни: Да, сэр…

Последний вопрос Блэкни был таков: «Является ли что-либо из того, что вы здесь показали, результатом угроз по вашему адресу или каких-либо обещаний вам?»

То есть совершенно очевидно Блэкни пытался доказать, что Пу И говорит то, что ему приказали говорить в СССР.

Однако Пу И держался твердо:

«Мне ничем не угрожали и ничего не обещали. Я говорю правду».

Тогда в дело вступил другой американский адвокат, капитан Клейман, зарекомендовавший себя ярым антисоветчиком:

«Когда вы впервые появились на трибунале, сопровождали ли вас два советских охранника?»

В допрос был вынужден вмешаться уже сам Главный обвинитель:

«Господин председатель, уже признано всеми, не исключая и этого способного защитника, что свидетель был в плену у советского правительства, прибыл сюда для дачи показаний на суде и сопровождается советской охраной. Я возражаю против дальнейших вопросов по этому поводу. Это только трата времени, не приносящая пользы суду».

Кинана поддерживает председатель Уэбб:

«Я говорил вам раньше, как и другим защитникам, что вы не должны нападать на свидетеля в суде. Вы можете сделать это позднее, во время вашей речи, но не во время дачи им показаний».

Однако Клейман не успокаивается:

«Просили ли вы у державшего вас в плену советского правительства или у международной Секции обвинения этого трибунала, чтобы вам разрешили дать показания перед трибуналом?»

Пу И твердо отвечает:

«Обвинение пригласило меня быть свидетелем на этом процессе».

Клейман не унимается:

«Сообщили ли вам, что может быть, если вы откажетесь давать показания перед этим трибуналом?»

Но Пу И стоит на своем:

«Это смешно. Конечно, я пришел сюда давать показания по своей собственной воле».