Ветер времени

- Почему не можешь? Наверное, тоже Его ждешь? – спросил с ехидцей.

- Кого это Его?.. – Ира смотрела удивленно…  – Его? – вдруг до нее стал доходить смысл Витиных слов.

- Витя! Ты что! Я же не Катя!.. – она весело рассмеялась

Виктор резко поднялся, отбросил одеяло, и ушел в кухню. Дрожащими руками наполнил высокий бокал крепким темно-бордовым вином, выпил залпом. Закурил сигарету. Сидел один, размышляя…

Вдруг дикий, душераздирающий крик боли разорвал зыбкую тишину, раздавшись за закрытой дверью спальни. Буквально через мгновение неодетый Эдик с окровавленным ртом и обезумевшим взглядом, торопливо бросился к умывальнику. Витя вздрогнул от неожиданности и вскочил на ноги.

- Что случилось? – он с жалостью и тревогой смотрел, как незадачливый повеса старается остановить кровь холодной водой.

Умывшись и чуть успокоившись, Эдик со слезами на глазах и обидой в голосе рассказал, что случилось.

Когда они вошли в спальню, Марина заставила его раздеться и лечь в постель. Он лежал, расслабившись, а она легкими скользящими движениями пальцев массировала ему спину. Эдику очень нравилось и он, исполненный сладостного томления, предавался мечтательным грезам, уплывая мыслями в мир вечного блаженства. Совсем незаметно, постепенно, нажим становился сильней. Он чувствовал, как острые коготки нежно впиваются в его кожу. Ощущения были необыкновенно приятными, и Эдик слегка постанывал от непередаваемого удовольствия. Но с каждой минутой движения становились все резче, ногти как раскаленные шипы все глубже врезались в его плоть. Он долго, молча, терпел, думая, что это так надо. Но боль становилась уже невыносимой. Марина будто почувствовала грань, и тут же прекратила столь своеобразное массирование.

Эдик видел в темноте, как она встала, потянувшись руками, словно дикая хищная кошка, и ее одежда медленно сползла на пол. У него зашлось дыхание от видения во всем блеске наготы обнаженного тела недосягаемой богини. Богиня наступила на него левой ногой и приказала лежать тихо. Он затаился в безмолвии, предвкушая недоступную никому из смертных, полную невообразимого блаженства усладу. И не ошибся.

Марина взяла в руку хлыст и стала неторопливо водить им по его мускулистому телу. Эдик закрыл глаза. Спину ожег резкий звонкий удар, потом еще один, еще, еще, еще… без роздыха, без перерыва… Он катался по кровати пытаясь увернуться от разящих ударов, но она, как разъяренная укротительница доставала его всюду. Эдик просил, умолял ее остановиться, но это ее только распаляло. Желто-зеленые глаза фосфоресцировали в полумраке, улыбка блуждала на прекрасном лице. Она была восхитительна в гневе, и он поневоле любовался ею, терпя сильную боль и закрываясь.

 Наконец, не выдержав, кинулся к ней, выхватил хлыст и крепко вцепился, пытаясь губами поймать ее губы. Как рассерженная тигрица бешено рвалась она на волю, вырывалась, сильная в своей неудержимости, жаркая, желанная до исступления. Все же ему удалось поймать ее обжигающие уста, и она с небывалой страстностью впивалась в его губы и совсем не давала возможности перевести дух. Когда он уже готов был окончательно потерять сознание от буйного возбуждения, она позволяла ему чуть-чуть глотнуть кислорода и, крепко прижимая его голову, повторяла все вновь и вновь, неистовая, необузданная, неукротимая, вся будто светящаяся рубиновыми звездами. Задыхающийся, находящийся в полуобморочном состоянии, Эдик больше не мог терпеть. Неосторожно опустил руки и ощутил своими влажными ладонями упругую крепость двух раскаленных полусфер. В глазах помутилось, ноги задрожали, спальня взорвалась мириадами разноцветных огней. Он внезапно ощутил страшную пронзительную боль и рот наполнился кипящей кровью. Марина, не простив такой вольности, отреагировала мгновенно, прокусив ему губу.

Витя слушал, веря и не веря. Было жалко Эдика и в то же время было во всем этом что-то комичное. Он вспомнил, как Катерина говорила, что Марина ненавидит мужчин… Эдик сидел весь в красных кровоподтеках, с исцарапанной спиной. Нижняя губа сильно опухла.

Вошла Марина, закутанная в простыню. Ее глаза искрились, настроение было отличное. Села рядом, наполнила бокал игристым вином, и с материнской любовью поглаживая Эдика по стриженой макушке, утешала его:

- Ах бедняга, пострадал от неосторожности… Я ведь тебе говорила, что меня нужно слушаться. Раскатал мальчик губу, вот ее и прокусили, – весело, со смехом глянула ему в глаза. Он нахмурился, отвернулся обидевшись. Замолчал.

- Ну что ты, Эдик? Не горюй так. Все еще впереди…

- Правда? – он с надеждой смотрел на нее. – А ты не будешь больше кусаться?

Витя и Марина покатились от хохота. В дверях появилась Ирина и, ничего не понимая, тоже стала смеяться. Эдик насупился и ушел одеваться.

Марина чуть не плакала от смеха.

- Ну, а вы-то, как?

Витя огорченно махнул рукой, и хозяйка снова схватилась за живот. Долго не могла успокоиться, все не веря, что у них ничего не было.

- Ну что же вы, ребята? Это ведь меня Катя попросила… Я и этого оболтуса для компании взяла.