Ветер времени

Председатель – дядя Шура Буторин, был одинокий бобыль и обитал в небольшом пятистенке. Василий поселился у младшего брата. Витю определили к бабке Маланье – старой и очень сердитой. Вдовая Наталья – высокая полнотелая молодка, которая встречала хлебом-солью дорогих гостей, вцепилась обеими руками в Малыша и забрала ошарашенного сатира на постой в свою хату.

Когда все устроились по квартирам, Антанас сердечно простился с деревенскими жителями. Сельчане подарили Степану Салоеду на память небольшой бочонок гречишного меда, и полковник, растрогавшись, перецеловал всех бабок на прощанье. Договорились держать связь через командира. Вертолет взревел винтами и, легко оторвавшись от земли, гудящим шмелем растворился в сияющем небе.

Вечером, немного отдохнув после жаркой раскаленной бани, выпив полведра пенящегося душистого кваса, устроили в честь прибытия пиршество.

В горнице у Натальи длинные столы были накрыты нехитрой крестьянской снедью. Особое место в самом центре, занимало огромное блюдо с тонко нарезанной копченой колбасой, и ведерный чугунок с мятой картошкой и тушенкой. Сервелат в Старых Плывунах был большой редкостью, и глаза жителей горели нетерпеливым интересом. Гости привезли с собой несколько бутылок «Столичной», а сельчане выставили ядреный, забористый самогон.

Малыш с хозяйкой торжественно, будто новобрачные, восседали во главе стола. Чуть ли не весь хутор собрался поглазеть и пообщаться с городскими заготовителями и Василием, который, судя по всему, стал большим человеком, раз прилетел с начальством на вертолете.

Деревня одиноко стояла, окруженная глухими лесами и болотами, далеко от больших караванных путей и асфальтовых дорог. Ближайшее село находилось в пятнадцати верстах. Раз в неделю приезжала машина-будка-магазин из райцентра. Привозили свежий хлеб, крупы, сахар, рыбные консервы, муку. Почту и пенсии выдавал уполномоченный из района. Зимой немногочисленный отряд охотников-зверобоев уходил в тайгу на промысел. Добывали шкуры зайцев, лисиц, белок, и прочего пушного зверя, и сдавали государству. Летом занимались своим хозяйством. Кто помоложе, уезжал на заработки в город.

Натали, – а именно так теперь Серега стал называть свою хозяйку, счастливыми глазами смотрела, как заезжий молодец с хрустом поедает квашеную капусту с клюквой. Она будто сошла с кустодиевских полотен, поражая обилием соблазнительных форм и яркого девического румянца. Крутобокая лесная наяда имела двенадцатилетнего сынишку и шестнадцатилетнюю дочь, которая прошлой осенью поступила в ветеринарный техникум и жила теперь в Искитиме. Пять лет прошло, как на охоте случайно провалился в полынью и навсегда ушел под лед муж Тимофей. С тех пор вдова ни о чем и не помышляла, как вдруг судьба подарила ей такого видного мужчину, который к тому же утверждал, что не женат и без ума от высоких дам.

После первого тоста вмиг опустело блюдо с сервелатом. Загорелые дочерна морщинистые руки, с въевшимся навечно земляным налетом, торопливо тянулись, хватая заскорузлыми пальцами сочащиеся прозрачной слезой янтарные копченые ломти. Нарезали еще порцию, которая исчезла сразу же после второго тоста. Селяне закусывали, нахваливая продукт и закатывая к потолку посветлевшие глаза. Вскоре после третьего тоста чугунок стоял совершенно опустевший, а захмелевшие обитатели Старых Плывунов заметно повеселели. Очки Василия яркими бликами отражали льющийся сверху электрический свет. По правую руку ветерана сидел брат-председатель. Слева примостился друг его босоногой юности, а ныне школьный учитель Дымка. Вообще-то звали его Дмитрий Сергеевич, но селяне не любили длинных имен. Удивительно, но во всей деревне имелись лишь две фамилии. Два клана-династии. Буторины и Шмидты. Все находились в близкой и дальней родственной связи друг к другу и жили одной дружной семьей. На хуторе была школа-четырехлетка. Потом школьники доучивались в районе, в интернате.