Вето на девочку

– Жужка, где наша Макарова была? Хоть ты мне расскажи! – весело тормошит Катерина Жужу. Но в глазах плещутся злость и напряжение.

Как же! Димирова не в курсе!

– Держи! – равнодушно протягиваю пакетик из ЦУМа. Не кидаюсь обнимать-целовать. Просто не могу себя пересилить.

– Ой, мамочки! – радостно вопит Катерина, забирая подарок и переваливая мне в руки собаку. – Красота-то какая! Лепота! – причитает, разглядывая блузку. – Спасибо, роднуль! – тянется с поцелуем. – Ну что? Мир?

Перемирие разве что… Еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть вслух.

Лихорадочно подыскиваю слова и не нахожу. Хорошо хоть Жужа спрыгивает с рук и бежит к своей поилке. А там пусто!

– Она пить хочет. Извини, – уворачиваюсь от объятий.

– Ты мне про мальчика своего расскажи! – требовательно заявляет Катя.

– Потом. Ладно? – мягко ухожу от ответа. – Тебе к празднику надо готовиться. А я поспать хочу.

– Замотал тебя этот гад, – понимающе вздыхает Катя. Хозяйским жестом касается моей щеки. – Конечно, поспи. Завтра у нас эконом. теория и матан. Нужно будет позаниматься.

«Сама сядь и выучи!» – огрызаюсь мысленно. У меня все подготовлено давно. Но прикусываю язык. Не хочу никаких разборок. И видеть Димирову не хочу.

Бурчу что-то невразумительное, в который раз поражаясь наглости бывшей подруги. И почему я раньше этого не замечала?

Налив Жуже воды, провожаю Катерину. Неохотно переодеваюсь в пижаму и, взяв на руки собаку, подхожу к окну. А там уже у порога тормозит тачка Димирова. И он сам, как был, в спортивном костюме, выбегает из дома. Плюхнувшись на заднее сиденье, резко хлопает дверцей.

«Интересно, кто его так разозлил?» – думаю я. Прикидываю, позвонить или нет. Все-таки мы расстались впервые. И я толком не знаю, как поступить.

«Мне нужно срочно уехать, малыш. Постараюсь быстро управиться», – тут же приходит эсэмэска.

«Ты куда?» – печатаю я чуть не плача.

«В Филипповку смотаюсь и вернусь. Билеты на самолет взял туда и обратно».

«Что-то случилось?»

«Старые терки, малыш. Не бери в голову».

Упав в постель, сквозь слезы смотрю на белоснежный потолок и чувствую, как меня накрывает полная безысходность.

«Хочешь, к твоим зайду и попрошу отдать мне тебя на веки вечные?»

Улыбаюсь, вытирая слезы.

«Я им еще не говорила. Они обалдеют…»

«Шучу. Рано пока. У меня у самого поджилки трясутся. А вдруг откажут, Насть?»

«Папа может!» – отправляю кучу рыдающих смайликов.

«Перед самой свадьбой оповестим», – решает Саша и тут же надиктовывает мне сообщение.

«Настя, любимая! Очень тебя прошу. Спустись ко мне в кабинет. Там договоры остались на столе. Сумму по первому этапу работ продиктуй Гере или пришли ему скан договора. А сами документы сложи в сейф и запри».

«Хорошо, любовь моя», – печатаю быстро и, подскочив с постели, строго смотрю на Жужу. – Посиди здесь. Я сейчас.

Счастливой птицей слетаю вниз. Войдя в кабинет, инстинктивно глазею на елки за окном и бассейн с террасой. А потом перевожу взгляд на стол, где остались лежать раскрытыми документы по Градову. Но не они привлекают мое внимание. А картонная потертая папка с надписью «Катя». Копия истории болезни, какие-то открытки и рисунки.

«Дарагому папачке!» – написано криво на одном из них.

Но я, не отрываясь, смотрю на витиеватый орнамент, тянущийся по периметру. Большие и маленькие запятые, звездочки и лошадки, нарисованные твердой рукой.

Зажимаю рот, чтобы не закричать. Именно так и была разрисована куртка Эрика Тавлеева.

«Не реви! – приказываю сама себе. – Ни прислуга, ни Катя не должны видеть твоих слез. Саша приедет, пожалуешься».

Открыв договор, фотографирую нужные страницы для Германа Лиманского. А затем щелкаю и Катины рисунки.

Отправив снимок Саше, трясущимися пальцами набираю сообщение:

«Ты из-за этого поехал?»

«Да», – тут же приходит ответ. Словно получив удар под дых, складываюсь в три погибели. Даже дышать трудно.

– Анастасия Вадимовна, – предупредительно окликает меня Гена, помощник Димирова. – Вам помочь? Вас проводить?

– Нет, – мотаю головой, стараясь сдержаться и не закричать от отчаяния. Наклонившись к открытому сейфу, опускаю в металлическое чрево важные документы. Щелкаю замком. И неожиданно понимаю, что не желаю находиться рядом с Катей ни одной минуты.

– Отвезите меня на Якиманку, пожалуйста, – прошу Гену, застывшего в почтительной позе.

– Не получится, – извиняясь, улыбается он. – Парни воспользовались отсутствием шефа и погнали машины на ТО.

– Ладно, ничего страшного, – вздыхаю тяжело. И на ватных ногах поднимаюсь к себе в комнату. Щелкаю задвижкой замка. И упав на постель, даю волю слезам.

32. Я дома

Александр

Каким надо быть идиотом, чтобы оставить на столе Катину папку и попросить Настю отправить договор Гере?

Она, конечно, все поняла. Теперь вот заперлась в комнате и плачет. А я позвонить не могу! Как в аэропорту при посторонних утешать? Мне глаза ее видеть надо. Чувствовать тепло.

Бред какой-то. Лажанулся я по полной. Так торопился на самолет, что обо всем забыл, как последний дурак. Решил смотаться в родные края и сразу назад. Даже с Тавлеем договорился встретиться в аэропорту.