Ветры Гата

– Возможно, – согласилась женщина, – но очень маловероятно. – Она резала скальпелем, отрезала ножницами, отбрасывая в сторону разрезанные ткани. Коротко зажужжала пила, когда Мелга срезала верхнюю часть черепа. Отсасывающее устройство убрало вырезанный круг кости. Кровь струилась над поверхностью живого мозга. – Хотя я согласна, что химикаты могут изменить обмен веществ, они вряд ли могут изменить физическую структуру. Но я должна быть абсолютно уверена. – Она отрегулировала инструмент, кровь исчезла в устье отсасывающей трубки. – Однако от боли как таковой нет никакой пользы. Мускулы будут напряжены, кровяные тельца набухнут, вся система внутренней секреции будет в анормальном состоянии. – Она провела стеклом над разрезом и выбрала тонкий зонд. – Важным соображением является страх. Может быть, следующий набор подопытных животных надо будет усыпить газом, чтобы обеспечить отсутствие в них каких-либо эффектов эмоций.

Дин молчал. Он склонился вперед, следя, как женщина разрезает и вставляет зонд в глубину живой ткани, как ее опытные пальцы обнажили внутренние полости мозга животного. Он уловил тонкий присвист в ее дыхании.

– Что-то новое?

– Нет.

Она положила зонд и взяла скальпель. Она быстро срезала остаток шкуры с мертвого теперь животного. Она вновь резала ткань и погружалась в нее, в этот раз с большей скоростью, но с не меньшим проворством. Наконец она отложила свои инструменты и откинулась на стуле.

– То же самое, – решительно сказала она. В ее голосе слышалось утомление. – В точности, как и у других.

– Ты считаешь доказательства неопровержимыми?

– Без всяких сомнений. Случайная выборка показала бы какие-либо отклонения, если бы они существовали. Мы не нашли никаких отклонений. Мы должны принять единственный логический вывод.

Склонившись вперед, она нажала на кнопку. Одноразовая скатерть операционного стола сложилась с краев в чашку, в которой оказались все ненужные остатки. Она отбросила их в блок для мусора. Светлый поток голубого пламени превратил их в золу.

Дин сощурил глаза при вспышке пламени.

– Ты не сохраняешь остатки?

– Это было бы ненужным дублированием – этот образец не дает ничего нового.

Она откинулась назад, отчетливо ощущая замкнутость пространства внутри палатки, беспорядок ее инструментов. Она была аккуратной женщиной, и весь этот хаос раздражал ее. Дин не помогал ей. Он стоял, внимательно наблюдая, сбоку от операционного стола, яркий свет операционной лампы отбрасывал глубокие тени под его глазами. Ей хотелось, чтобы он сел или ушел. Она всегда лучше работала одна.

– Сейчас мы можем быть полностью уверены, что у этих животных нет никакой действующей слуховой системы, – сказала она, зная, что он ожидает ее заключения. – У них нет внешнего уха – это само по себе не очень важно, но у них также нет слуховой косточки и барабанной полости. У них есть мембранный лабиринт, содержащий отолит и по структуре аналогичный челюстному. Это объясняет их чувство равновесия, но этот орган не соединен ни с чем, что могло бы быть действующим слуховым нервом.

– Может ли он быть рудиментарным? – А он проницателен, подумала она перед тем, как ответить.

– Нет. Там просто нет никакой нервной ткани и нет никакой связи с внешней шкурой, либо с барабанной перепонкой любого типа. Вывод неизбежен. У этих животных полностью отсутствует механизм слуховой системы. – Она закрыла глаза, чувствуя как волны усталости прокатываются по ней подобно морским волнам, отдаленно чувствуя тупую боль в руках и в запястьях. Раньше такого никогда не было. Раньше она могла сидеть за своим столом и работать, и работать, и работать. Она спохватилась, что чуть не уснула, и шире открыла глаза сиянию операционного света. Возраст, подумала она мельком. Никому этого не избежать.

Что-то прошуршало по одной из стен палатки. За пластиковой стеной затихли легкие шаги – одна из вездесущих стражниц Матриарши на своей вахте. Дин подождал, пока она отошла.

– Итак, эти животные полностью глухи, суть заключения в этом?

– Я не говорила, что они глухие. – Врач потянулась и щелчком выключила операционный свет. Относительный полумрак был приятен для ее глаз. – Я сказала, что у них нет слуховой системы.

Кибер заметил разницу, но удивился, почему женщина так точна в терминах.

– Но без слуховой системы они должны быть полностью глухими, в том смысле, в каком мы используем это слово.

Она кивнула.

– Но тогда они не могут принимать и различать внешние вибрации. – Он был настойчив. – Ты уверена в этом?

Она была уверена в этом с самого начала. Научная методичность заставила провести последующие вскрытия, и теперь не было никаких сомнений. Без слуховой системы животные были глухи. А как же звуковые ружья, которыми ловили их? Но они воздействуют непосредственно на нервную систему и вызывают ощущение панического страха. У жертвы нет никакого выбора, только бежать от точки наибольшего ужаса. Вибрации почвы? Возможно, они могут чувствовать ее, но она все еще не может сказать, каким образом.