Въездное & (Не)Выездное

Клуб «Туда-Сюда» – это Up&Down, было в Москве такое модное и дико дорогое заведение, которым наполовину владел мой однокурсник Саша Могучий. (Он затем открыл модную и дорогую «Красную шапочку» – стрип-клуб для женщин.) А текст этот я написал для журнала «Столица», где работал еще один мой однокурсник, Коля Фохт и где главредом был Сергей Мостовщиков – муж моей однокурсницы Лены Дудкевич. Москва – город маленький…

В 1997-м я как раз потерял работу в Питере. Вообще всю. Но поначалу не расстроился, потому что хотел выпускать журнал «Вторая столица», писал бизнес-план, посылал запросы в типографии, встречался с какими-то русскими эстонскими жуликами, которые гнули пальцы: «Да чо ты бюджет на 50 штук грина написал! Это не инвестиция! Ты на 100 штук напиши!». (Тогда среди разбогатевших жуликов была мода играть в медиамагнатов.)

Но за окном начинала мало-помалу строиться вертикаль власти, и все деньги стали стекаться в Москву. А средний россиянин начинал охотиться за деньгами, – и читать журналы (за исключением глянцевых журналов про моду) по этой причине ему было неохота. И региональная журналистика стала потихоньку вымирать, просто из питерского окна это было плохо видно. А жизнь в регионах перестала интересовать Москву совсем. И когда я начал обзванивать в Москве однокурсников, пытаясь продать хоть какие питерские темы, – интерес был соответствующим, то есть отсутствующим. Пока Коля Фохт не спросил, какого черта я не бросаю свой Питер и не перебираюсь в столицу, где полно и бабок, и работы. Я ответил: «Потому что терпеть не могу Москву». И тогда Фохт вскричал: «Классная тема! Вот это мы у тебя покупаем!»

2014

БОНУС #Россия #Петербург

Просто добавь воды

Теги: Петербург относится к Москве и стране, как Венеция к Риму и миру. – Структурный анализ и тень Дурново. – Кафе «Эльф» на Стремянной, системщики и декорации.

Идеальный Петербург относится к Москве и стране, как Венеция относится к Риму и миру.

В этой красивой – явно удавшейся – фразе стройной красоты больше, чем смысла. Но таков Петербург.

Форма здесь важнее содержания, легенда – реальности.

В Венеции позволительно жить миллионерам, интеллектуалам да наследникам славных родов, при удобном случае сдающим жилье первым двум видам. Аборигены селятся на континенте, в Местре, где набираются сил, чтобы обслуживать мир, которому так нужна Венеция – слишком маленькая, чтобы быть столицей, слишком красивая, чтобы быть реальностью – для врачевания душевных ран.

Венеция для любви безопасна. Каждый голубь на Сан-Марко получает от турагента посреднический процент. Все умерли. Но есть Петербург.

Мы живем в чудесное время.

В Петербурге нет орд с фотовспышками, нет трехзвездочных отелей, нет пансионов для семейного размещения, здесь ты все еще первооткрыватель и первопечатник. Марко Федоров.

Мы – избранные.