Вид с больничной койки

Такова, товарищи, статистика! А ведь, кроме нее, есть еще и жизнь со своими красками, причудами, ароматами, смрадом.

Визит мой на пятый этаж Росздравнадзора (по Москве и области) вызвал в стане сотрудников замешательство и переполох, сравнимый разве с явлением Хлестакова в уездный город N. Во-первых, сразу ж был отменен обеденный перерыв; во-вторых, на неопределенный срок перенесено плановое совещание аппарата.

— А разве вы еще не получили наш ответ? — с тревогой в голосе произнесла Л. П. Коврижина.

Не кривя душой, я признался: чудодейственную бумаженцию из Росздравнадзора получил, вот из-за нее-то теперь я здесь.

— У вас претензия? — мрачно и глухо изрек ее шеф.

На прямо поставленный вопрос я прямо же и ответил. Или же, как нынче чиновники выражаются, — однозначно.

Воспользовавшись паузой, к сказанному добавил:

— Признаться, я удивлен, как могла явиться на свет бумага из недр столь авторитетного госучреждения.

Хозяин кабинета и его сотрудница меж собой выразительно переглянулись.

— Что ж, в таком случае нам придется поднять материалы, касающиеся данного вопроса, — изрек В. И. Завалев не то с угрозой, не то с сожалением, словно речь шла об эксгумации праха покойника. В то же время можно было предположить, что с этой роковой минуты жизнь отдела мониторинга реализации государственной политики и сфере здравоохранения (таково полное его название) пущена на самотек, если не под откос. И я тому причиной!

Дабы не путался под ногами сотрудников учреждения, мне было предложено освободить кабинет, ждать своей участи в коридоре. Для такого случая я и захватил с собой книжицу «Корабль дураков». Поэт Средневековья Себастьян Брант изобразил в стихах жизнь своих современников в сатирической форме. Иными словами, вывел на показ человеческую глупость, которая ведет человечество по ложному пути, тем не менее оная процветает на земле до сей поры, вперемешку с губительными пороками. Пять веков минуло с той поры, как проницательный гуманист эпохи Возрождения выразил в занятной форме свои мысли и наблюдения над жизнью тогдашнего общества Западной Европы. С течением времени они не поблекли, не утратили своей актуальности, ибо люди не стали лучше, пороки же еще более углубились. Что не с первого погляда бросается в глаза даже премудрым философам, которые сами барахтаются в пороках вроде цивилизованного общества, по уши погрязнувшего в скверне корыстолюбия, стяжательства. Да иначе как будто и жить нельзя: будешь белой вороной… Это не только смешно, а и чревато худыми последствиями. Не глупый же пращур изрек: «Среди ворон живешь, по-вороньи каркай!».

Я сидел в коридоре на обшарпанной задами скамье. Мимо с озабоченным видом сновали ответственные работники, секретари, референты, программисты. Кто не отворя взора, кто искоса поглядывал на чудака, который отважился прийти с претензией на тех, кто не щадя живота своего радеет и неустанно печется о болящих россиянах. Об их подвижнической жизни надо бы оды слагать, я же сдуру накатал жалобу в административный олимп.

Читал я Бранта выборочно, а все выходило как бы кстати, то есть соответствовало теперешней действительности. Дважды проштудировал главы «О слугах двух господ», «Завтра, завтра — не сегодня», «О соблазнах глупости», «О нищенстве», «О фальши и надувательстве», «О сутяжничестве»… Трижды перечел сатиру «О непослушных больных», тут же переписал в записную книжку концовку, дабы всегда была под рукой. Хотя никогда уже не позабуду. Вот и сейчас цитирую по памяти:

Где вмешалась чертовщина,Бессильна часто медицина!

Чего-чего, а чертовщины в нашей жизни хоть отбавляй.

Наконец меня пригласили в кабинет на беседу.

— В деталях, документально и по памяти, восстановили мы перипетии конфликта, — заявил шеф.

— Лично меня до глубины души взволновал эпизод кражи врачом Довтян вашего эпикриза. Это посягательство на интеллектуальную собственность коллег, которые обстоятельно, со знанием дела отобразили ход заболевания и еще нечто такое, что не укладывается в канцелярские стандарты, — вступила в разговор Л. П. Коврижина.

— В том эпикризе, выданном врачами 57-й больницы, заключался четкий план для будущих врачей, и в первую очередь для врачей 31-й больницы, куда я угодил с тяжелым заболеванием… Но важный документ исчез, его украли из корыстных побуждений.

— Стыд и позор, — отведя глаза в сторону, обронила чиновница от медицины.

— И будто с гуся вода.

— Мы это взяли на заметку… Но ведь при выписке вам возвратили прежний эпикриз, — слово в слово повторила текст Коврижина, к которому она, как автор казенной отписки, имела непосредственное отношение.

— Да, возвратили при выписке, как зафиксировано в официальном ответе здравнадзора. Но ведь было потеряно драгоценное время. Опять же каких трудов и нервов стоила мне борьба за эпикриз из рук мошенницы. Для больного пневмонией, с температурой за 40 градусов, к тому же перенесшего инфаркт… По-вашему, это новейшая терапия в сфере пульмонологии, кардиологии… Клин клином вышибать!

— Так что же теперь от нас хотите?