Вид с дешевых мест (сборник)

В двадцатом веке жанр научной фантастики породил не только множество признанных классиков (Рэй Брэдбери – самый очевидный пример), но и несколько таких замечательных творцов, которые не получили должного признания. Они были «не для всех» (хотя, впрочем, Брэдбери тоже не для всех, просто критики и литературоведы быстро изъяли его из рядов научных фантастов и возвели в ранг национального достояния). Они тоже могли бы стать классиками, но их не заметили: слишком уж они были странными – и слишком умными.

Один из них – Аврам Дэвидсон. Другой – Р. А. Лафферти. А Фриц Лейбер не то чтобы остался незамеченным – нет, он получил много наград; его повсеместно и справедливо признавали выдающимся писателем. Однако до массового читателя он так и не дошел: возможно, он оказался чересчур барочным, чересчур интеллектуальным. Его забывают вписать в те маршруты, один из которых ведет от Стивена Кинга и Рэмси Кэмпбелла к Г. Ф. Лавкрафту, а другой – к Роберту Э. Говарду от любой игры в «Подземелья и драконов», среди персонажей которой найдется вор. А между тем он мог бы занять законное место на обеих этих дорогах.

Надеюсь, эта книга напомнит его почитателям, почему они так любят Фрица Лейбера. Но еще больше я надеюсь, что она приведет к нему новых читателей, которые, в свою очередь, увидят в нем писателя, которому можно доверять (с поправкой на то, насколько вообще можно доверять писателям) и дарить свою любовь.

Это мое предисловие к «Избранным рассказам» Фрица Лейбера, опубликованным в 2010 году.

Теплица[59]

…Где всё сливается в одну

Зеленой толщи глубину.– «Сад», Эндрю Марвелл[60]

В наши дни Брайан Олдисс признан одним из самых выдающихся английских фантастов своего поколения. Вот уже пятьдесят с лишним лет он продолжает писать, и свойственные ему неистощимая энергия и тонкий ум успели за это время вывести его из границ научной фантастики в русло мейнстрима и вернуть обратно, разнообразив путешествие экскурсами в биографическую литературу, аллегорическую прозу и абсурдизм. Как издатель и составитель антологий он существенно повлиял на развитие научной фантастики 60-х и 70-х и во многом сформировал вкусы британских поклонников этого жанра. Выступал Олдисс и в роли критика: его исследовательская работа «Пикник на миллиард лет» (позднее дополненная и переизданная под названием «Пикник на триллион лет») содержит замечательный исторический обзор НФ-жанра, начало которому, по мнению Олдисса, положил «Франкенштейн» Мэри Шелли и который он определяет как «гордыню, крепко выпоротую судьбой». Его карьера необъятна: Олдисс отметился во всех разновидностях жанра – с неизменно беспощадным умом и неизменно поэтично и страстно, – а его реалистические произведения принесли ему признание и уважение не только на родине, но и по всему миру.

Когда я пишу эти строки, Брайан Олдисс все еще жив и по-прежнему продолжает писать, а живого автора, неугомонно скачущего из жанра в жанр и ломающего жанровые границы по своему произволу, не так-то просто вписать в контекст, классифицировать и снабдить ярлыком.

В молодости Брайан Олдисс пошел в армию и служил в Бирме и на Суматре, где очутился в мире джунглей, невообразимом для того, кто родился и вырос под пасмурным английским небом. И, пожалуй, не будет большой натяжкой предположить, что именно эта встреча с неведомым вдохновила его на создание романа «Теплица», воспевающего странную и дикую жизнь растений, безраздельно завладевших планетой.

Демобилизовавшись в 1948-м, Олдисс вернулся в Англию и устроился на работу в книжный магазин, а в свободное время стал писать научно-фантастические рассказы. Первой его книгой стал роман «Дневники Брайтфаунта», основанный на серии очерков о книжной торговле, а вскоре после выхода первого научно-фантастического сборника, «Время, пространство и Натаниэль», Олдисс занялся издательским делом и начал писать о жанре научной фантастики как исследователь и критик.

Олдисс принадлежал ко второму поколению английских фантастов; он вырос на американских НФ-журналах, отлично владел языком фантастики золотого века и умело сочетал его с типично английским литературным подходом. Он в равной мере наследовал и раннему Роберту Хайнлайну, и Герберту Уэллсу. И все же он был писателем, а не каким-нибудь, допустим, инженером. На первом месте для него всегда стояли истории, а не наука. (Как известно, американский писатель и критик Джеймс Блиш критиковал «Теплицу» за научную недостоверность, но «Теплица» восхищает именно своим неправдоподобием – такими невероятными образами, как Луна, покрывшаяся буйной зеленью: в этом не слабость романа, а, наоборот, его сила.)