Вид с дешевых мест (сборник)

Задним числом нетрудно понять, почему «Теплица» уникальна и почему почти полвека назад она принесла Олдиссу премию «Хьюго» и закрепила за ним репутацию выдающегося писателя. Эту книгу традиционно сравнивают с «уютным» (по выражению Олдисса-критика) романом-катастрофой Джона Уиндема «День триффидов» (1951), в котором ослепшие люди, осаждаемые огромными, ходячими, смертельно опасными растениями, собираются в группу, учатся противостоять врагу и готовятся вернуть власть над Землей человечеству. Однако в мире «Теплицы» человек ничем не превосходит растения, а триффиды прошли бы здесь незамеченными на фоне истинно невообразимых и чудовищных порождений Земли, превратившейся в гигантскую оранжерею, – крокносков, брюховязов, ив-убийц и иже с ними.

При этом «Теплица» остается типично британской научной фантастикой: ее императивы принципиально отличны от американских того же периода. В американском НФ-романе начала шестидесятых Грэн должен был отправиться в космическое путешествие, или вернуть человечеству мудрость, или возродить царство животных на Земле. Олдисс же ухитряется помахать у нас перед носом всеми этими возможностями и отвергнуть их одну за другой, потому что «Теплица» – книга не о триумфе человечества, а о природе жизни: жизни в немыслимо огромных масштабах и жизни на клеточном уровне. Форма жизни не имеет значения: Солнце вскоре поглотит нашу планету, но жизнь, которая когда-то пришла на Землю и на какое-то время задержалась на ней, продолжит свои странствия по вселенной, пусть и в самых невообразимых формах.

«Теплица» – необычная книга, в чем-то отталкивающая и пугающе странная. Все растет, умирает и гниет, а перегной порождает что-то новое, – и от этого зависит выживание. Все остальное – суета сует, говорит нам Брайан Олдисс вслед за Экклезиастом, и даже разум может оказаться своего рода тяжким бременем, паразитической и в конечном счете ненужной обузой.

Это мое предисловие к «Теплице» Брайана Олдисса, опубликованной в 2008 году издательством «Пенгуин» в серии «Современная классика».

Рэй Брэдбери, «451° по Фаренгейту» и что такое научная фантастика

Иногда писатели сочиняют книги о мире, которого еще нет. На то могут быть сотни причин. (Например, мы считаем, что лучше смотреть вперед, чем назад. Или мы хотим показать путь, по которому – как мы надеемся или, наоборот, боимся – может пойти человечество. Или мир будущего кажется более заманчивым или интересным, чем современность. Или мы хотим предупредить вас. Или воодушевить. Или исследовать, или просто вообразить что-то новое.) Причины, по которым люди пишут о дне послезавтрашнем и обо всем, что может случиться в последующие дни, так же разнообразны, как и сами писатели.

«451° по Фаренгейту» – это книга-предостережение. Напоминание о том, что мы обладаем чем-то ценным и важным, но иногда забываем ценить это по достоинству. Мир литературы о мире того, чего пока еще нет (называйте это как угодно – хоть научной фантастикой, хоть литературными гипотезами, дело ваше), держится на трех фразах, и фразы эти очень просты:

«Что, если?..»

«Вот бы…»

«Если так будет продолжаться и дальше…»

«Что, если?..» открывает возможности для перемен, для выхода за рамки нашей привычной жизни.

(Что, если завтра прилетят инопланетяне и дадут нам все, чего мы хотим, но за это придется платить?)

«Вот бы…» позволяет исследовать чудеса и опасности завтрашнего дня.

(Вот бы собаки умели говорить! Вот бы я стал невидимкой!)

«Если так будет продолжаться и дальше…» кажется претензией на прогноз, однако на самом деле здесь и речи нет о реальном будущем со всеми его хитросплетениями. На самом деле литература, основанная на этой предпосылке, берет лишь один какой-то элемент современной жизни – достаточно ясный, очевидный и, как правило, внушающий тревогу, – и задается вопросом: что произойдет, если вот эта одна-единственная вещь станет больше, распространится на все области жизни? Как это скажется на нашем поведении и образе мысли?

(Если так будет продолжаться и дальше, все общение сведется к СМС и электронной почте, а прямой разговор между двумя людьми без посредничества машины поставят вне закона.)

Это вопрос-предостережение, позволяющий нам исследовать миры-предостережения.

Многие ошибочно полагают, что литературные гипотезы – это попытки предсказать будущее. На самом деле – нет; а в тех отдельных случаях, когда писатель действительно берется предсказывать, у него ничего не выходит. Будущее слагается из неисчислимого множества элементов и миллиардов переменных. К тому же человек по натуре склонен выслушивать предсказания и делать так, чтобы они не сбылись.