Видения Коди

Сам я поехал хоть в какое-то путешествие лишь через два или три месяца, и когда все-таки поехал, сам Ирвин уже отправился в Денвер, только через Тексас, повидать Быка и Джун, и Хака в их хижине или на битой ферме в Тексасской Старице возле Троицы или Кровоточащего Сердца, или как там оно; хлипкий хипстерский пацан, который придет день – и станет так худ, безразличен, бесстрастен, усложнен в том же конверте кожи, что затем сделал его похожим на рахитную обезьяну, мартышкаракульного щеголя, раскольника, подпольника, подземную хипстерскую звезду, баскетбольного клепателя, (он был поэтом); сам я снялся с места, по росе, в росе вещей, к вечерней звезде Запада, какую со временем и впрямь увидел после трудов многих дней и бешеной поездки по дороге в форме обвислой старой влажной кучи ввечеру, в постели дневно-синевы, сбрасывающей блескуче-тусклостями и ливнями свои мягкие бесконечнимости, или бескосущности, или бесконечия, на лысую зернь, Айовы, Кеота, Пряжки Золотого Пояса, чтоб ты помудрел, как Арийский Царь в синей пустыне; и таковы, просто такие; и в Денвере мне довелось снова увидеть Коди. У меня с ним было мало общего. Он, вскоре после того, как я продолжил путь свой на Западное Побережье, чтоб сесть на судно и встретиться с Дени Блё, и получить себе судно, в смысле, отправился стопом в Тексас, с Ирвином, к Хаббарду, после того, как Дейвис, его старый наставник, – то есть, но постойте, мне еще хотелось сослаться на этого Дейвиса, этого взрослого наставника в Денвере, как его ни назови, его что-угодно, его, но, судя по всему, я устал рассказывать снова и опять снова про историю Коди в Денвере, когда все, включая меня, ее знают, если только не припишете ей чего-нибудь странного или не станете отпускать замечания, не знаю, я иногда, Рендровар, полностью, блядь, теряюсь.