Видеоунтерменш

– Почему не нужен? Ты ему немножко нужен для написания рок-оперы. Я ему немножко нужен, чтобы счеты свести за плевок в рожу двухгодичной давности… Все прозрачно. А ты согласился ехать на Селигер… Как будто не знаешь, что там будет. Проверка личного состава на лояльность! И тебе, дураку, придется плыть в холодной воде. А ты еще и меня с собой взять хочешь. Торжество сатаны! Вот как это называется! Сатана находится в предвкушении победы и вспоминает про свои прошлые обидки. Хотя мелковато это все… находиться в преддверии глобальной акции и при этом сводить счеты с опальными безработными… Ты как будто забыл о наших открытиях, Серый! Забыл и не вспомнил на приеме у Апокова. Что с тобой? У Апокова в руках чертежи владимировской скуфети! Представляешь, что нас ждет? Да черт с нами двоими! Представляешь, что ожидает весь народ в канун Нового года? Когда каждый телезритель будет пялиться в экран, забывая про еду!

– Роман… слушай, на уровне логики ты меня тогда, конечно, убедил, но все равно не могу поверить, что это так серьезно… Дикость какая-то…

– А я тебе говорю – серьезно! И буду повторять каждый раз, чтобы ты не расслаблялся и поменьше думал о своих двух тысячах долларов, которые все равно не получишь. Серьезно! Апоков знает о свойствах скуфетей не хуже нас с тобой! Иначе и быть не может. У него в руках чертежи самой главной скуфети – рамочки князя Владимира Красно Солнышко.

– Ты уверен, что у него?

– Уверен. У кого же еще? Теперь наверняка эта скотина расчистит себе время в эфирной сетке за пару часов до новогодних курантов двухтысячного года…, любимец народа Филипп Болгарин доиграет Иисуса Христа, где, кстати, ни распинать, ни плеткой стегать его не будут… Прелестно! Прелестно! Доиграет, значит, произнесет слова: «Мессия – это не я. Мессия – это тот, кто придет следом за мной». После чего на экране в обрамлении владимировской скуфети появится апоковская рожа и установит свою абсолютную власть над нашим несчастным многомиллионным населением. А? Каково?! Я этот новогодний выпуск, разумеется, смотреть не буду. Мне весной еще доронинский МХАТ взрывать… Но как другим объяснить, чтобы в Новый год повыключали телевизоры? О! А вот и он! Легок на помине! Как говорится, не кликай черта… Будто бы специально за нами ходит, сатана!

Они сидели в небольшом кафе на территории Кузьминского парка, в километре от дома Садовникова, и пили пиво. В углу питейного зала работал телевизор. Только что завершилась трансляция баскетбольного матча, и на экране появилось лицо Александра Завеновича Апокова, у которого Катя Гендель брала интервью. Сдержанно, в своей манере, Апоков рассказал о планах канала в канун наступающего 2000-го года. Пообещал телезрителям, что новогодняя программа будет необычайно интересной. Пожелал здоровья и успехов всем, «кто неотрывно сидит у голубых экранов», и закончил выступление расхожей популярной фразой телеведущего: «Берегите себя».

– Девушка, – Роман обратился к барменше, – а нельзя ли выключить этот ящик?

– Ну вы же здесь не одни, – виновато улыбнулась барменша. – Всем хочется смотреть…

– «Всем хочется смотреть»… – тяжело вздохнул Роман. – Вот когда чувствуешь свое бессилие. Бессилие перед скуфетью. Бессилие перед социумом. И ведь это пока еще не основная рамочка, не владимировская, а стандартная «Панасоник».

– Пойдем отсюда, – предложил Сергей.

– Пойдем.

Расплатившись за пиво, они покинули заведение, подошли к водоему, на берегу которого сидели полудремлющие рыбаки в неистребимой надежде поймать какого-нибудь дурного окушка или плотвичку, покормили уток перчеными сухариками, теми, что не успели догрызть в кафе, а затем, обогнув водоем, пошли в сторону лесной части Кузьминского парка.

– Видишь, как жизнь складывается, Садовников, скоро мы гордиться будем, что лично знакомы с этим говном. А скорее всего в следующем, двухтысячном году нас с тобой как-нибудь изолируют от общества. «Мессия» не захочет оставлять свидетелей своего гнилого прошлого. И не только с нами разберется… С Буревичем, Эзополем, Гусиным, с Леснером…

– Думаешь, они все-таки не вместе?

– Нет. Как они могут быть вместе, когда Леснер время от времени Апокова по заднице лупит… Да и власть не делится на двоих. Тем более – абсолютная власть. Ох, до чего погано осознавать свое бессилие… А тут еще какие-то козлы наружное наблюдение установили. Кому я понадобился? Зачем? Еще раз спасибо, Сережа, за то, что приютил… Сначала думал, что тебя подставлю, но теперь почти уверен, что нет. Это действует кто-то не из наших общих знакомых. Это какая-то ошибка. Чья-то ошибка. Недели две перекантуюсь у тебя, и все пройдет. Разберутся.

– Так что же было?

– Что было, что было… Как тебе уже и говорил… еще один обыск у меня в доме устроили, когда по делам отлучился. Потом опять эти звонки… Словно проверяют, дома ли я. Наблюдение за моим окошком… Тетенька с коляской по-прежнему бродит туда-сюда…

– Раз с коляской – ребеночка укачивает. Что ж тут такого?