Видессос осажден (Смутное время-4)

"Вот один - первый, который приходит мне в голову", - сказал Ипсилантес. "Предположим, вы хотите переправиться где-нибудь рядом с местом, где канал приличных размеров вытекает на северо-восток из Тиба - другими словами, вытекает за тем местом, где мы уже находимся. Если мы отведем воду из реки в канал, то с тем, что осталось от реки, будет достаточно легко справиться. Как я уже сказал, вы предоставляете все подобные вещи мне, ваше величество ".

Маниакес вспомнил свои мысли в Видессосе, городе, о том, как лучше всего вести дела. Перед ним был человек, который явно знал, как делать то, что нужно было делать. "Когда придет время, Ипсилантес, я сделаю это", - сказал Автократор.

Инженер отдал честь, прижав правый кулак к сердцу, затем поспешил подготовить то, что могло потребоваться. Некоторые офицеры его уровня положили бы глаз на трон. Все, чего он хотел, это шанс поиграть со своими игрушками. Маниакес был более чем готов предоставить ему это, и поэтому мог также предоставить ему полную свободу действий. Он задавался вопросом, был бы Шарбараз таким же доверчивым, и у него были сомнения.

Когда армия была всего в паре дней езды от Тиба, разведчик галопом прискакал обратно в Маниакес. "Ваше величество, - крикнул он, - Царь Царей прислал к вам посла. Сейчас он на пути сюда ".

"Неужели он?" Спросил Маниакес, а затем, мгновение спустя: "Неужели он?" Разведчик выглядел смущенным. Маниакес знал, что это его собственная вина. Он продолжал: "Шарбараз никогда раньше этого не делал. Как он может прислать ко мне посла, если он не признает меня законным автократором видессиан?"

"Я не знаю, ваше величество", - сказал разведчик, что имело то достоинство, что было абсолютно честным ответом.

"Возвращайся и скажи этому послу, что я выслушаю его", - сказал Маниакес без особой теплоты. Разведчик поспешил прочь так же быстро, как и появился. Маниакес прикрывал ему спину. Наиболее вероятная причина, которую он смог найти для Шарбараза, чтобы отправить к нему посланника, заключалась в попытке задержать его, чтобы макуранцы на западном берегу Тиба могли укрепить свою оборону. Но он не мог отказаться встретиться с этим парнем, потому что вероятная причина могла быть не истинной.

Посол прибыл к нему менее чем через полчаса. Парень ехал на прекрасной серой кобыле и был одет в полосатый кафтан, прошитый серебряными нитями. Ему было около пятидесяти, с окладистой седой бородой и длинным лицом, смуглой кожей и глубоко посаженными глазами, которые отличали макуранцев. Поклонившись в седле, он спросил на прекрасном видессианском: "Ты Маниакес, сын Маниакеса?" "Да", - ответил Маниакес. "А ты?"Я Рафсандж, сын Шиджама, - сказал посол, - и я привез вам приветствия от Шарбараза, сына Пероза, царя царей, пусть его годы будут долгими, а царство увеличится, могущественного, внушающего страх, человека, которого Богу угодно почитать..."

Маниакес поднял руку. У Шарбараза было больше титулов и атрибутов, чем у бродячей собаки клещей; Маниакес не был заинтересован в том, чтобы их всех выгнали. "Шарбараз раньше не был заинтересован в том, чтобы вести переговоры со мной", - заметил он. "В конце концов, он признает автократором видессиан мошенника, которого он называет Хосиосом, сыном Ликиния, а не меня. Что заставило его изменить свое мнение?" Он думал, что знает ответ на этот вопрос: вторжение, которое выглядело как успешное, было хорошим способом привлечь чье-либо внимание.

Рафсандж деликатно кашлянул. "Мне было приказано вести переговоры не с автократором видессиан, а с Маниакесом, сыном Маниакеса, командующим силами, которые в настоящее время вторгаются в королевство Макуран, которым, я полагаю, являетесь вы".

"Я уже сказал тебе "да"", - сказал Маниакес, а затем, про себя: "Самонадеянность". У Шарбараза было много наглости, если он думал, что сможет держать при себе собственного марионеточного Автократора и одновременно угощать Маниакесом. Но тогда у любого человека, который построил святилище, где ему поклонялись как богу, было достаточно наглости в избытке.

То, что он вообще был готов поговорить с Маниакесом, было шагом вперед. И, возможно, создав фальшивого Хосиоса, Шарбараз почувствовал, что не может бросить его, не потеряв лица среди собственных придворных. Рафсандж спросил: "Ты выслушаешь то, что я должен сказать, Маниакес, сын Маниакеса?"

"Почему я должен?" - спросил Маниакес. "Почему бы мне не найти какую-нибудь убогую тюрьму и не бросить тебя в нее, как Шарбараз поступил с выдающимся Трифиллом, посланником, которого я отправил к нему с просьбой о мире?"

"Потому что..." Рафсандж заколебался. Потому что тогда он побеждал, а сейчас не так уверен, вот что промелькнуло в голове Маниакеса. Он никогда не думал, что у меня будет шанс вернуть долг, который он мне должен. Но так думал бы Шарбараз, а не то, что сейчас происходило в голове этого Рафсанджа. Посол сказал: "Потому что, если вы заключите меня в тюрьму, вы не услышите, что предлагает Царь Царей".