Вихрь пламени

   Солдаты Ганса и сам сержант только успели напрячься и схватиться за мечи, когда к ручью вышли другие группы дозорных. Одна за другой. Всего за несколько минут во второй лагерь вышло не меньше двух сотен человек. Авангард армии второго наступления был совсем рядом.

   Ганс подошел к десятнику другой группы, затем к ним присоединилась еще парочка сержантов. Почти все они были из табельников. Их отличала косая пурпурная черта на левом наплечнике. Во всем остальном бойцы ничем не отличались от регулярных вояк - тот же нагрудный панцирь с хаубеком и стальными наплечниками, закрытый шлем с т-образной прорезью для глаз, носа и рта, кольчужные поножи и кожаные сапоги с перчатками. Также заплечная торба с пайком и прочими паходными принадлежностями, несколько подсумков на кожаном поясе. Лучшее на всем Лауроне вооружение. Лунное Королевство несмотря на все своих сложности, было одно из самых мощных и богатых.

   - Нужно доложить, - решил начать разговор Ганс.

   - Уже. Отправил нескольких посыльных, - ответил десятник из под шлема которого торчали кудрявые седые волосы.

   Множество табельников перешли из регулярных солдат, уже отслуживших положенный срок и получивших во владение свои дома и наделы. Оставив сыновьям и внукам заработанное потом и кровью, заскучавшие старые вояки отправились искать новых впечатлений. Несмотря на возраст, их тела закалили годы военной службы и они очень даже были готовы для новых дел. Кроме них среди табельников было очень много молодых и горячих, практически юнцов. Многие из них, конечно, еще плохо знали что делать с мечом, пройдя краткое обучение в пути от Срединной низменности в Центральные графства и затем на юг. Но наличие ветеранов на одних и тех же биваках позволяла молодежи довольно быстро набираться опыта и полезных навыков для солдат.

   - Мало, - покачал головой Ганс. - Сколько из них дойдет?

   - Отправляй своих, коль столь умный, - сплюнув под ноги, фыркнул сержант помоложе. У него не было одного глаза и отвратительный розовый рубец пересекал лицо.

   Ганс не ответил. Прищурившись, он посмотрел в единственный глаз этого сержанта и хотел было уже ответить что-то, да покрепче. Но тут кусты со стороны, откуда появились дозорные, зашелестели, задвигались и к ручью стали выходить один отряды за другим. Армия. Почему так быстро? Между ними должна была разница в день пути!

   Сержант только хотел сказать Гумберту, что у него плохое предчувствие, как стоявший рядом Фогель вдруг взвыл как ужаленный и выставил впереди себя два обрубка вместо рук. Кровь из них не шла, но по локоть конечности были гладко отсечены. Следом заорал уже Хром, прыгая на одной оставшейся ноге. Голова Савы покатилась под ноги Ганса, столкнувшись там с головой дерзкого одноглазого десятника и еще какого-то солдата. Еще спустя миг на колени упало одна часть Дорреля, вторая, отрезанная по поясь лежала на земле и истошно вопила.

   Ганс настолько был потрясен неожиданностью происходящего, что остолбенел и не знал, что предпринять. Окружавшие его дозорные других десятков вели себя примерно также. Только Кастель, раскрутив вокруг себя свой огромный палаш, предпринимал какие-то действия. Из оцепенения десятника вывел Гумберт, а точнее грохот его выстрела. Куда он палил, Ганс не увидел, но далее стрелок схватил десятника за грудки и закричал:

   - Бежим! Бежим прочь!

   И они побежали. Да так, что не видели куда и зачем. Ганс запомнил только, что вокруг истошно вопили сотни человек, которых буквально заживо разделывали на куски. Кто и что это было, десятник не видел. Просто людей резал воздух. И они умирали.

   Ганс несся сквозь заросли, сучья хлестали его по лицу, ногам телу. Он потерял свой щит, походную торбу, флягу. Кажется, он бежал и кричал от ужаса. Или это был кто-то справа от него? Сейчас уже десятник не мог сказать.

   Осознание вернулось к нему где-то на середине реки, через которую он пытался переплыть. За его плечами был только меч. Куда делись доспехи, Ганс не помнил. Что вообще происходило с момента, как на них напали во втором лагере, старый вояк не мог вспомнить. Ему просто ужасно холодно и мокро. А еще его ко дну тянул меч за плечами и пропитавшиеся влагой рубашка и штаны - все, что осталось на нем. Ганс отчаянно барахтался, захлебываясь, и пытаясь выбрать на берег. Меч он утопил, но это было мало - невероятная тяжесть разлилась по всему телу, ему было трудно дышать, мышцы сводило. Но Ганс не сдавался. За многие годы непростой службы, он знал, что нужно бороться до конца. И он боролся. Бился со стихией. И в какой-то момент почувствовал как зацепился за дно ногой, затем другой, стал перебирать ими что было сил. Илистое дно было мягким, но все же Ганс уже чувствовал твердь под ногами. Вскоре он уже зацепился за росший на берегу камыш, подтянулся из последних сил и упал в траву. Силы покинули его, он просто отключился.

***