Вихрь пламени

   Люди же боялись тех, кто обычно шел следом за могильными трупами: нес зачарованные доспехи на костях, у кого мертвая плоть была превращена во что-то ужасное - из частей разных тел были сшиты кровяные големы, к другим мертвецам были приделаны крылья, и теперь они могли пикировать живым на головы. Были и те, у кого вместо рук выросли огромные когтистые лапы, а ноги вывернулись и стали как кузнечиков - они могли прыгать на дальние расстояния и разрывать свои жертвы в клочья. Все эти твари как раз могли и визжать, и плеваться ядовитой кислотой, и убивать живых прочим ужасающим колдунством. Обычно гады ждали, когда толпы мертвяков свяжут людей боем, и затем нападали на сражавшихся, не оставляя им шансов. А перед смертью люди обычно видели их ужасные, горящие кровавым пламенем глаза.

   Сказанное уже случалось не раз и не два, когда жалкие горстки выживших жителей Шиванны пытались собираться вместе для защиты своих импровизированных жилищ - местные называли их колониями - группами лачуг, обнесенных редким частоколом или невысоким рвом. И поначалу даже это удавалось, когда после разрушения Аскарона и последовавших катаклизмов с бесчинствами чуть ли не самого настоящего варлока, неожиданно наступило затишье и какое-то время колонистам удавалось защищаться от разрозненных банд оголодавших наемников и разбойников, а также о порожденной магией мелкой нечисти. Но последние несколько месяцев снова стало худо - мертвецы повсеместно восставали из могил и постепенно... превращались во всех этих ужасных тварей.

   То тут, то там переставали гореть очаги во вновь выстроенных колониях. Обычно это происходило по ночам - старики говорили, что именно ночью темные твари всегда больше всего опасны. Поэтому нередко, когда в соседнюю колонию отправлялись что-то продать из лишнего или купить, но находили только разоренные дома и множество крови. Трупов же не оставалось - их уносили с собой.

   Так, наверное, было бы и с этими сельчанами, когда вокруг них в Черной долине одна за другой пропали пять колоний. Отец семейства решил не ждать, когда за ними придут следующими, погрузил все, что нажили за последние нелегкие годы, и отправился прочь. Их провожали мрачными взглядами, полными страха и сомнений. На первой же остановке ночью вся семья слышала вопли, раздававшиеся со стороны покинутой колонии. Глава семьи оказался прав. Но то, что за ними пойдут преследователи, как-то не подумал...

   - Мамочка!

   Первому подошедшему зомби один из братьев снес голову молодецким ударом дубины. Второго поднял на вилы отец семьи. Третий мертвяк умудрился ловко уклониться от удара топора и цепануть самого молодого из братьев за бедро - тот вскрикнул и повалился на землю. Его тут же ухватила за ногу одна из ползучих тварей - вроде как половина туловища человека, но без глаз и с огромным языком, обрамленным рядом острых зубов. Но полакомиться добычей ей не повезло - третий брат с хорошенького размаха снес половину головы мертвяку.

   Отец семейства орудовал рогатиной да так ловко, что уложил трех, пока братья расправились с четырьмя на троих. Батьке-то в бою приходилось быть далеко не один раз, даром что никогда сапог не носил и лямку не тянул. Таков уж был суровый мир Шиванны - либо колдуны войну затеют, либо разбойники порядки свои строят, либо уже на худой конец мертвецы из могил встают. Поэтому обычному пахарю волей не волей приходилось драться. И лучше, чем подручных средств из сарая, было точно не сыскать.

   Пока в атаку шли обычные мертвяки, людям удавалось держать оборону, хотя один из братьев получил буквально следом вторую рану уже более серьезную в бок и отполз в сторону, шипя и отплевываясь в попытках перевязать рану кусками собственной рубах. Другие трое были чуть более ловкими и обходились пока без ран... Пока.

   Издав очередной замогильный вой с макушки ближайшего дерева за спину сражавшимся крестьянам спикировал первый монстр. Напоминая смесь человека и летучей мыши, тварь имела ко всему прочему очень острые шипы, торчавшие из предплечий - ими она отлично орудовала, рубя и коля широким размахом. Это самое мертвяк попытался провернуть с отцом сражавшегося семейства. Но батька все же не даром топтал эту землю последние пятьдесят лет. Только услышав, как зашелестели крылья мертвяка за спиной, старый крестьянин чуть ли не ничком упал на землю, пропуская над собой убийственный размашистый удар. Пользуясь тем, что тварь по инерции от собственного удара немного отклонилась в сторону, отец семейства невероятно резво вскочил на ноги и оказался сбоку от летучего гада - рогатина вошла аккурат под ребра твари, миновав защитный покров крыла. Мертвяк заголосил и дернулся, вырвав оружие из рук крестьянина и повалившись вместе с ним в землю. Умереть так просто гадина не могла, но орать от боли словно живая и трепыхаться на земле - очень даже.