Виктор Муравленко

А в чем была сила Богомякова? Сам он коренной сибиряк, даже родился в таежном городке с символичным названием Тайга. Прошел трудное послевоенное детство. Так что о проблемах людей знал не понаслышке. И «под музыку центра» никогда «не плясал». Он понимал, что для тех масштабов, какие начали осваивать в Западной Сибири, необходимы и домостроительные комбинаты, и многие другие базы строительной индустрии. Интересы людей — прежде всего: их заработки, продукты питания, жилье. Нужно было просчитать до деталей программу строительства жилья и соцкультбыта. Тогда, имея в области население в 2,7 миллиона человек, сдавали 3,2 миллиона квадратных метров жилья в год. Темпы были выше общероссийских в 2–2,5 раза, Тюмень была самостоятельна, каждый год отмечался каким-то достижением. Он говорил приезжавшему в область Косыгину: «Вот мы заплатим молодому парню, нефтянику, тысячу рублей в месяц, а зачем они ему, если прожиточный минимум значительно ниже? Он одет, обут, сыт. А ему хочется машину купить, но негде». И Косыгин подписывал разрешение на продажу, допустим, двух тысяч легковых автомобилей вне очереди. То есть, понимаешь, это был для Богомякова, да и для Муравленко тоже повседневный многогранный процесс менеджерских, как сегодня говорят, решений, которые приходилось принимать вкупе с партийными, советскими, хозяйственными органами власти, исходя из ситуации. А сегодня как? Утрачена перспектива, надежда на лучшее будущее.

— Теперь ясно: они все были классными менеджерами, — сказал Алексей. — Высшего звена.

— Да назвать можно как угодно, — вздохнул Чишинов. — Главное — идеалы, которые цементируют общество и власть. Да и идеология тоже. Система требовала определенной когорты руководителей, которые видели перспективу государства. Таких как Муравленко, Байбаков, Щербина, Богомяков. Последний, встречаясь с людьми, любил повторять: «Радуйтесь, нам сказочно повезло, что мы попали в Тюмень и она нас приняла и подняла». То есть они оказались там на самом интереснейшем этапе развития общества.

Что касается партии, КПСС, то она была руководящей силой в обществе и, естественно, должна была заниматься главными элементами жизни. И занималась. Сегодня любят критиковать: вот компартия планировала уборку урожая, занималась комбайнами, бурением, строительством и т. д. Ну и что? Дело делалось. А сегодня все так называемые «партии» только шумят на митингах или в СМИ, но, как правило, не сплачивают, а только разделяют общество. За последние двадцать лет мы больше разрушали, чем созидали в экономике. У нас же колоссальные запасы сырья, энергии, воды, леса, территории. В Тюменской области могли быть созданы крупнейшие перерабатывающие производства, если бы не грянула перестройка. Три десятилетия Тюменская область была экономическим «тягачом» СССР, имела геостратегическое значение не только в масштабах страны, Европы, но и всего мира. Но упущенные возможности еще могут быть реализованы — в XXI веке. Это неумолимая логика исторического развития, поскольку и сегодня природно-сырьевые ресурсы Западной Сибири колоссальны — не только нефть и газ. Но, конечно, многое зависит от личности, от руководителя. Он либо положительно, либо отрицательно влияет на этот закономерный процесс развития. Может быть, еще придут такие, как Муравленко, как Щербина, как Богомяков.

— Но ведь запасы нефти и газа кончаются?

— Никто тебе точно на это ответить не сможет.

Николай Александрович задумался, потом продолжил:

— Вот живет в Тюмени такой умнейший человек — Алтунин Евгений Никифорович. В бытность Муравленко он работал начальником Главного Тюменского производственного управления газовой промышленности, то есть был главным по газу в Тюменской области. Потом был и секретарем Тюменского обкома КПСС, и председателем Межведомственной территориальной комиссии по вопросам развития Западной Сибири при Госплане СССР, и представителем Минэкономики России в Тюменской области. Стратег, мыслитель, по глубине мышления я бы его назвал «сибирским Дэн Сяопином». Но с Виктором Ивановичем он часто по производственным делам спорил, соперничал даже, поскольку один занимался нефтью, а другой — газом. Но как незаурядные личности оба друг друга уважали, ценили. Так вот Алтунин очень пессимистично видит перспективу развития нефтегазового комплекса Западной Сибири. Он в Тюмени с 1966 года, знает дело очень хорошо. Нефтяники были тогда в фаворе, стране нужна была нефть. А газ тогда никто серьезно в расчет не принимал. Но именно Россия создала мировой рынок газа, когда пришла с газопроводами в Европу. И сегодня в балансе топливной энергетики России газ занимает уже 60 процентов. Хотя это и перекос. По-разумному, по словам того же Алтунина, в балансе страны нефть и газ должны занимать процентов по 30, а 40 процентов должно приходиться на долю угля. Ну и, разумеется, атомная энергетика, гидроэлектростанции. Запасов угля у нас на 400 лет вперед.