Виктор Муравленко

— Ее изложил Василий Быковский, мэр города Муравленко. Он считает, что природный, имущественный и человеческий капитал у нас в стране падает. А всё это триединство и составляет национальное богатство страны. А если национальное богатство падает, то мы идем в никуда. Весь топливно-экономический комплекс гробит экономику России. У добычи нефти и газа есть свои плюсы и минусы. Во-первых, нефть и газ развращают экономику страны. Развращают правительство. Правительство думает, что оно работает, а на самом деле нет, идет время упущенных возможностей. Последний нефтеперерабатывающий завод был построен в 1982 году. Других заводов тоже нет, нет текстильной промышленности и так далее. Всё носим импортное. Едим импортное. Перекроют канал — и мы умрем голыми и голодными. Потому что идет разврат России легкой нефтью и газом. Но и они не вечны, иссякают. С Самотлора сняты все сливки. Эффективности в добыче нефти и газа не будет. Поэтому у таких городов, как Новый Уренгой, Надым, Ноябрьск, даже у его любимого города Муравленко большого будущего нет. Если страна не хочет дальше затягивать на себе сырьевую петлю, то она должна развивать ресурсы.

По теории Быковского существуют пять этапов жизни нефтяных месторождений и нефтяных городов. Каждый этап примерно по тридцать лет. Первый — это 1933–1963 годы: поиск нефтяных месторождений, геологоразведка. Второй — 1964–1994 годы: интенсивное обустройство месторождений и городов. В это время себестоимость при поиске была высокая, при обустройстве высокая, но она снижалась. Третий этап, допустим, с 1994 по 2024 год. Режим обалденный, можно и деньги не вкладывать, и сливки снимать. Но придет время, лет через пятнадцать, — на что будет жить Россия? Десять лет уже потеряно. Даже больше. С 1990 по 2006 год ничего не сделано. Хотя цены на нефть все время росли. И мы этой ситуацией никак не воспользовались. Прошляпили. Создали какой-то стабилизационный фонд, который лежит в чужих банках и работает на чужую экономику. Это преступление.

— А четвертый и пятый этапы? — спросил Леша.

— Об этом и говорить не стоит. Трагедия, мертвая зона, — Чишинов покачал головой. — Правда, на пятом этапе может вновь начаться подъем, но это будет уже другая, новая энергия, иные люди, возможно, уже совсем иное человечество. Но мы с тобой совсем уж в далекое будущее ушли, как фантасты. Хотя ты, может быть, всё своими глазами увидишь. Будешь сидеть со своими внуками и правнуками и рассказывать им о таком забавном старичке-соседе — дяде Коле Чишинове, который жил в Атлантиде — Советском Союзе.

— Я им буду рассказывать о Муравленко, — сказал Алексей.

— Дай-то бог! — ответил Николай Александрович. — Этого мне довольно.

И тут Леша добавил странную фразу:

— Потому что прадеда своего мои внуки и так не забудут.

— Чего-чего? — переспросил дядя Коля, насторожившись.

— До футбола осталось тридцать минут, — сказал Леша. — Я тебе после матча объясню. А пока успею прочитать еще одну главу из твоей рукописи.

— Ну, давай, — согласился Чишинов. — Если что будет неясно, отвечу на любые вопросы.

— В этом не сомневаюсь, — кивнул Алексей, еще раз взглянув на старые фотографии на стене, которые будто бы тоже прислушивались к их разговору. Аможет быть, так оно и было на самом деле? Хочется в это почему-то верить.

Человек рождается не для того, чтобы умереть, а чтобы жить дальше…

2

Две цитаты:

«Образно говоря, все мы, нефтяники-сибиряки, да и не только мы, — «птенцы гнезда муравленковского». Виктор Иванович был очень известным в стране человеком. И любили его, и уважали. С его мнением считались и Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, и Председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков, а в ЦК КПСС к нему относились с неподдельным уважением и даже почтением — явление само по себе для этой организации уникальное. Почему? Ответ мой прост — Муравленко был таким человеком, не уважать которого было нельзя. Его личность — совокупность особых человеческих качеств.

Во-первых, он умел слушать людей. Он сочетал в себе принципиальность и твердость руководителя с отеческой мягкостью… Он любил свое окружение, своих товарищей. И, знаете, очень редко среди нефтяников встречались мерзавцы. Просто среда и профессия отторгали таких людей. Отторгали условия жизни и работы — жили в балках и бараках, общежитиях, мерзли на зверском холоде, подставляли плечо друг другу в сложнейших ежедневных ситуациях. Это были условия не для пакостной публики! Не доверять людям было нельзя. И приходили к Виктору Ивановичу, как на исповедь к батюшке, все до капли рассказывали. Но знали, что не всегда можно было рассчитывать на «отпущение грехов». Вот в таком отеческом подходе к людям и был весь Виктор Иванович Муравленко. И в больших, и в малых делах».

(В. И. Грайфер, последний руководитель «Главтюменнефтегаза» с 1985 по 1990 год)