Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя

13 августа. Собирали и паковали шмотки. Грузили в машину. Уже несколько дней подряд идут дожди, дороги к шоссе развезло. Как будем выбираться, неизвестно. Я постоянно ною, прошу отложить отъезд и остаться еще на пару дней – Игорь непреклонен. «Я обещал вернуться 15 августа, значит надо ехать!». А лето, пожалуй, было самое лучшее из всех проведенных в деревне. Объявились друзья босоногого деревенского детства, изобилие грибов, ягод (рыжики и княженика, что, практически, чудо), рыбалка, кроссовый мотоцикл, вечерние посиделки у костра и звери, бродящие рядом, – не отпуск, а сказка…

14 августа. С утра, наконец, выглянуло солнце. Оно будет преследовать нас несколько последующих дней, как нечистая совесть. Это даже не свет, а непрекращающаяся солнечная вспышка, до рези и слез в глазах, до аллергического чихания…

С трудом выбрались на пригорок у края деревни, буксуя по мокрой траве и размытому проселку. Остановились у черемухи, чтобы бросить взгляд на реку и бабушкин дом. Это последний раз, когда мы его видели. В следующий приезд в деревню мы застали на берегу жалкие развалины с выбитыми окнами, провалившейся крышей, разрушенной печкой и выпиленными углами. Только одинокая рябинка свидетельствовала о том, что раньше это было человеческим домом. Заехали в Судай, попрощались с друзьями и стартовали в Питер. Дорога тяжелая, машина забита под крышу. Через заднее стекло никакого обзора. На фаркопе кроссовый мотоцикл (тяжелый), обвешанный канистрами. К вечеру добрались до Вологды. Стало темнеть, решили остановиться в гостинице, переночевать. Не тут-то было. В городе сельскохозяйственная конференция – мест нет. Плюнули, поехали дальше. На посту ГАИ на выезде из города остановились отдохнуть. Получили благословение гаишников, решили поужинать, и тут подкатывает белая «Волга» с московскими номерами. В машине женщине плохо с сердцем. Аптека отсутствует. Пришлось перекопать весь салон в поисках лекарств. Тетку откачали. Подремали пару часов в машине и с рассветом тронулись дальше…

Ольга Швацкая:

Наша «смена» подходила к концу. Мы заезжали в «Икар» на двух- или трехнедельные «смены», чтобы все семьи сотрудников института могли успеть там за лето побывать. Вечером 12-го в «Икар» пришли «киношники» – позвонить. Юрий подошел к нашей компании, сказал, что уезжает в Питер. Мы же сказали, что 14-го едем обратно в Ригу до следующего лета. Прощались, пожимали руки; самые смелые пожимали руку Виктору (Юрий был уже «свой»), ребята шутили, что «место встречи изменить нельзя», и обещали вернуться следующим летом: «Здесь так тихо, на взморье хорошо отдыхать». Мы, подростки 80-х, настолько искренне дорожили доверием знаменитых ребят – никому не пришло в голову попросить автограф или бежать в номер за фотоаппаратом. Да и потом, надеялись на встречу через год. Хотя наверняка кто-то сфотографировал их втихаря…

Утром 14 августа автобус отвез нас в Ригу, мы с Ниной сразу поехали на дачу. Там рассказывали родным и соседям по даче о наших новых знаменитых «друзьях»…

14 августа 1990 года около 17 часов вечера Каспарян уезжает из Плиеньциемса, увозя порто-студию, инструменты и оригинал сделанной записи. Цой остается с Наташей, ее сыном Женей и Сашей. Есть мнение, что Цой тоже собирался возвращаться в Питер 21 августа и уже имел на руках билеты на самолет.

Рашид Нугманов:

В отношении кого сказаны слова о 21 августа? Если в отношении Виктора, то это фантазии, потому что Виктор с Наташей приехали в Прибалтику на машине, и на ней же должны были вернуться в Москву. Если в отношении меня, то у меня были куплены билеты на самолет из Алма-Аты в Москву на 21 августа, которые пришлось срочно поменять на рейс 17 августа из Алма-Аты в Ленинград.

Появление данной версии, вероятно, связано с тем, что Виктор, согласно уговору с Марьяной, должен был отвезти маленького Сашу в Питер на самолете до 25 августа и вернуться обратно в Плиеньциемс. Ранее это никем никогда не подтверждалось, и все считали это очередной байкой, но близкий друг Наталии Разлоговой Алексей Макушинский помог окончательно установить правду.

Алексей Макушинский:

Билеты были! Я потом по обратному билету Виктора улетел из Ленинграда в Ригу, после того как мы похоронили его. Переписать билет на свое имя было непросто. Но я пришел в какую-то центральную кассу на Невском проспекте, и тетечки-кассирши, знавшие, конечно, о гибели Цоя – главная городская новость, – переделали мне билет.

Так или иначе, в Питер (Москву) Цой с Наталией собирались вернуться не раньше начала сентября и на машине, и вообще дата точного отъезда не была определена.

Версия же о том, что Цой поссорился с Каспаряном и собирался лететь за ним в Питер, также не выдерживает никакой критики. У Виктора с Юрием всегда были прекрасные отношения и никаких ссор не было.