Виктория

— У него не просто следы старых ран, отец Альбера. Да и деньги не в его кармане. Большинство на мать записано.

В глазах Виктории лицо Наимы вовсе не было наивным. Было видно, что девушка горит желанием, чтобы сделка состоялась, и чем быстрее, тем лучше. В Багдаде недавно появились граммофоны, принесшие голос египетской певицы Ум Кальтум. Как она без всякого стыда вздыхает о своей любви! В жизни своей не слышала Виктория, чтобы женщина так пела про свою любовь. Возможно, эта девушка заболела болезнью Ум Кальтум и совсем потеряла голову? Ведь компаньон Рафаэля производит впечатление. И может, на девчонку напал страх, что вот сестра ее уже созрела, а из-за того, что бесприданница, никто ее не сватает. Вот она — добрая девочка и готова собой пожертвовать, лишь бы вызволить семью из нищеты? И все же непонятно почему, но очень трудно ей симпатизировать.

— Элиас конечно же не потребует с вас ни копейки. Наоборот, он возьмет на себя все расходы и поможет подготовить приданое для старшей, когда она, дай Бог, найдет себе жениха. Он и на тебя не поскупится. Подарки и все такое…

— Что мне эти подарки, отец Альбера? Мы говорим о жизни моей дочери.

— Но она-то молчит, — улыбнулся Рафаэль.

Даже и теперь Наима не изобразила смущения, как это принято.

Мать тяжело застонала:

— Эта дурочка согласна пойти на все с закрытыми глазами.

— Щедрый жених — лучшая защита от превратностей судьбы.

— Его мать проверяла и проверяла, и я не глухая, отец Альбера. Ривка, подай гостям чай с кориандром, какой ты умеешь приготовить. Его мать не скрывала своих страхов. Она боится, что мы замышляем наложить руку на его собственность. Ты ведь знал ее брата, Абдаллу Нуну. Люди пугают, отец Альбера. Ну, где же чай, Ривка? Мать Альбера, ты ни к чему не притронулась, не обижай нас. Попей хотя бы розовой воды. Мать не хочет вводить чужую женщину в свой дом. Ты ведь знаешь про судьбу несчастного зятя Абдаллы. Хана записала на имя Элиаса только его часть в лавке. По тебе видно, что у тебя есть голова на плечах, отец Альбера. Не обижайся, если скажу тебе, что эта женщина сумела скрыть от тебя много разных вещей. Она может все переписать на Нуну, дочку своего брата, что живет в Израиле, и на ее детей. Нуна, она из семьи, которая чужаков не жалует.

Виктория заметила, что Рафаэль потрясен. Улыбка торговца исчезла с лица. Он позабыл про манеры и напрямую обратился к девушке:

— И ты обо всем этом знала?

Девушка кивнула своей прелестной головкой, возбудившись от того, что Рафаэль так удивлен.

Подозрения Виктории приобрели ранящую очевидность. И рука дрожала, когда она возвращала на поднос стакан с розовой водой. Глубокой ночью спасалась она вместе с обитателями своего Двора от великого наводнения. Она помнила первое кровохаркание у Рафаэля. Помнила, как поднялась на мост, собираясь покончить с собой. Она похоронила свою малышку. Она видела в себе женщину с большим опытом жизни, прошедшую через многие превращения и испытания. Отведавшую и счастья.

Но до последнего дня глубокой старости не забудется ей потрясение и тяжкое страдание по имени Наима. Песчаные бури, две мировые войны, многочисленные роды и переезд из одной страны в другую — все это бледнело по сравнению с пропастью, которая разверзлась перед ней в те дни, когда в небе ее жизни воздвиглась и стала им править эта девчонка. Ее не удивило, когда через некоторое время после свадьбы она узнала, что не богатство Элиаса купило сердце Наимы и не страх перед судьбой своей сестры управлял ее шагами. Одно-единственное условие поставила она перед тем, как пойти под венец: что Рафаэль станет ее любовником.

Глава 21

Была среда. Виктория разбирала грязное белье у лохани с водой. По всему Двору стояли лохани других женщин, и в них — сверкающие грибы пузырящейся мыльной пены. Наволочка с подушки Альбера. В пятнах от пота и высохших слез. Прямо сердце сжимается. Малыш горько плачет во сне. Платьице Клемантины. За несколько месяцев эти обновки стали ей тесны. Эта нежная девочка вырастет в другом мире, в доме, утонувшем в зелени собственного сада. Она будет держать книгу в руках, будет читать газеты и не станет вроде нее заикаться, когда в комнате еще пара людей.

В квартале Батавин электрические лампы превращают ночную мглу в дневное веселье. Пеленки Линды. Их она замочила в отдельном маленьком тазике, чтобы их запах не перешел на рубашки Рафаэля.