Виктория

То ли от полного изнеможения, то ли из желания показать, что вверяет ему свою судьбу, Рафаэль опустился на дядин матрац. Закурил сигарету, и при вспышке спички лицо его показалось мрачным. Азури скрестил руки на груди, ожидая мольбы от нарушителя. Наджия отодвинулась как можно дальше и стала хлопать по одеялу и дышать тяжело, как при родах, — в знак протеста, что нарушена святость ее ложа. Обитатели Двора скакали по верхней крыше, понимая, что Азури с Рафаэлем разыгрывают эту сцену, чтобы выразить почтение друг к другу.

— Погодите! — крикнула Михаль со средней крыши. — Спуститесь ко мне вы, оба, или пусть кто-нибудь перенесет меня наверх.

Рафаэль, не говоря ни слова, отшвырнул окурок сигареты, и он дугой перелетел в пропасть переулка. Через несколько минут он снова был на верхней крыше, а бабушка Михаль, как горб на его спине, и колени ее без всякого стеснения впились ему в бока — старухе все можно, и Эзра движется следом, поддерживая ладонями ее высохший зад.

— Встань! — приказал Азури беременной жене, что притворялась спящей, и той пришлось уступить свое место на матраце свекрови, с которой она больше трех лет не перекинулась ни единым словом.

— Зажги мне сигаретку, — приказала мать семейства Рафаэлю и после того, как вдохнула и выпустила из себя первую затяжку, сказала: — А теперь продолжайте.

— Я увожу семью в Басру, — сказал Рафаэль.

Михаль сделала три затяжки и выпустила дым к звездам.

— Долгие недели езды в повозке, и это в мирное время.

— Верно, — сказал Рафаэль.

— Чокнутый, псих! — вскипел Азури.

— Тихо, Азури. И как же ты туда поедешь? Басру захватили англичане, и пока, мы слышали, турки возле Амары надавали им по зубам. Рассказывают про вереницы пленных, золотоволосых и чернявых индусов. Всех их гнали по улицам Багдада. Как ты пройдешь между воюющими армиями с грудной малышкой, женщинами и военнообязанными мужчинами?

— Некоторые попробовали и спокойно прошли.

Азури ухмыльнулся:

— Найди дурака, который согласится везти вас в повозке под пушками.

— Шауль согласен. Лоточник много крутился по деревням, ему все дороги знакомы.

— Дряхлый мул, вот и все, что есть у этого Шауля, — продолжал подсмеиваться Азури. — Как отъедете от Багдада, так и взвалите его себе на спину.

— Потому я и опоздал. Купил сегодня вечером.

Азури, пытаясь скрыть изумление, закричал в голос:

— А с отцом твоим что?

Рафаэль был с дядей вежлив.

— Папа натерпелся вне дома. Он останется в яме.

— И как же Шауль бросит семью и смотается в Басру? Он ведь застрянет там на годы. Пока война не кончится. А он не из тех, кто детей бросает.

— Как раз наоборот. Он в восторг пришел. Он и так рискует жизнью изо дня в день. Самолично помог мне выбрать лошадей. Только в одном заупрямился. А кстати, совсем забыл. Дагур, Наджия, послушайте. Мы купили лошадей в одной конюшне, возле дома вашей матери. Вам нужно завтра пойти туда, сидеть шиву. Пришло известие о вашем брате.

Наджия рванула на голове волосы, порвала ворот на платье и стала бить по своим налившимся от беременности грудям:

— Моше, мое солнышко, бедный мой Моше!

И, что необычно, вызвала сочувствие обитателей Двора. Азури вытер глаза рукавом своего кафтана и, чтобы скрыть свои чувства, спросил Рафаэля:

— Что за условия у Шауля?

— Как сказала бабушка, он надолго застрянет в Басре, и ему надо, чтобы, пока его нет, кто-то поддержал его детей.

— Мы евреи, — заявила Михаль. — Мы от них не отвернемся.

Рафаэль грустно улыбнулся. Старики обещают, да выполнить не в силах, особенно когда вокруг война.

Наджию разозлило, что люди так быстро смирились с гибелью ее брата. Она расцарапала ногтями лицо, и ее траурные вопли, отдаваясь в стенах, понеслись по всему переулку. Причитания скорби передавались с крыши на крышу.

Азури вытащил Рафаэля на лестницу.

— Сам-то понимаешь, что тянешь и себя, и всю семью на верную смерть? — В глазах Виктории никогда еще Азури с Рафаэлем не были столь близки друг к другу.

— Если я останусь здесь, меня зацапают турки, — сказал Рафаэль.

На следующее утро семья Рафаэля связала тюки и принялась ждать. Мужья сестер выползли из ямы, после длительного неподвижного сидения они еле держались на ногах. Было ясно, что невозможно протиснуть в узкий переулок повозку, запряженную двумя лошадьми, а потому Рафаэль и члены его семьи с поклажей на плечах двинулись длинной вереницей пешком; они были переодеты в платье турецких крестьян.

Рафаэль коротко, взглядом, попрощался с Викторией, а Мирьям с Эзрой пошли их проводить до конца переулка. А потом на Двор опустилось великое одиночество, будто все обитатели его покинули. Причитания Наджии бились о старые стены, пока Азури не приказал Дагуру:

— Бери свою сестру, и идите сидеть шиву у вашей матери. Я пришлю с базара все, что вам понадобится.

— Тойя останется здесь. Где она?

Его пугало слишком тесное общение с сестрой Наджией, да еще в течение целой недели! Тревожило и быстро наступающее возмужание Эзры.

Глава 11