Виннету — вождь апачей. Текучая Вода

Идя к реке, я лихорадочно обдумывал тактику своего поведения. Просто нырнуть — не спасение, надо же время от времени появляться на поверхности воды, чтобы вдохнуть воздух. Если же я вынырну, индейцы увидят меня. Как заставить их поверить, что я утонул? И тут, подойдя вплотную к реке и окинув ее внимательным взглядом, я понял, что сама природа пришла ко мне на помощь.

Как я уже говорил, у самой реки тянулась пустынная песчаная отмель. Шагов через сто вверх по течению она подходила к лесу, еще дальше река образовывала излучину и терялась из виду. Вниз же песчаная отмель тянулась шагов на четыреста.

Итак, я бросаюсь в воду, плыву, ныряю и тону. Естественно, мое тело всплывает где-то ниже по течению реки. Туда и кинутся его искать. Значит, чтобы спастись, мне надо плыть вверх по течению. Незаметно взглянув туда, я увидел, что в одном месте река подмыла берег, так что он нависал над водой. Там можно будет спрятаться. Рядом я заметил еще одно место, где можно будет передохнуть — река нанесла туда множество стволов и веток, которые образовали здесь сплошной завал. Но сейчас я должен был разыграть комедию.

Инчу-Чуна разделся, оставаясь в легких индейских штанах, за пояс засунул томагавк и сказал:

— Можно начинать. Прыгай в воду!

— Можно я сначала проверю глубину? — робко спросил я.

Лицо индейца выражало безграничное презрение. Он приказал дать мне копье. Я сунул древко в воду и, к своему счастью, убедился, что здесь достаточно глубоко. Все еще изображая испуг, я присел на корточки, набрал пригоршню воды и стал обмывать лицо и грудь, словно боялся апоплексического удара в холодной воде. Оскорбительные выкрики и гул презрения свидетельствовали о том, что моя цель достигнута. Сэм Хокенс кричал мне:

— Господи, да идите же сюда, сэр! Я не могу этого видеть! Пусть нас мучают! Лучше умереть, чем видеть такое!

Вдруг я вспомнил о Ншо-Чи. Что она подумает обо мне? Я обернулся и посмотрел назад. Тангуа был само злорадство. У Виннету верхняя губа приподнялась вверх, обнажив зубы: он был вне себя от того, что проявил ко мне сочувствие. Сестра его опустила глаза и вообще не смотрела на меня.

— Я готов! — крикнул Инчу-Чуна. — Почему медлишь? В воду!

— А это обязательно? — играл я свою роль. — Разве нельзя ничего изменить?

Вокруг раздался дружный хохот, в котором громче других звучал голос Тангуа.

— Отпустите вы эту жабу, даруйте ему жизнь! Не пристало воину бороться с таким трусом.

Инчу-Чуна в ярости рявкнул:

— В воду, не то я ударю тебя томагавком здесь же!

Жалкий и растерянный, я сел на берег, со страхом спустил ноги, пальцами попробовал воду, нерешительно опустил в нее ступни и, сидя, стал медленно сползать в воду, помогая себе руками.

Инчу-Чуна не выдержал.

— В воду! — еще раз рявкнул он и ногой пнул меня в спину.

Именно этого я ожидал. Беспомощно выбросив вверх обе руки, я издал пронзительный вопль и бултыхнулся в воду. Притворство кончилось. Почувствовав дно, я оттолкнулся и поплыл под водой у самого берега вверх по реке.

Инчу-Чуна прыгнул вслед за мной. Позднее я узнал, что он хотел отпустить меня на некоторое расстояние, дать возможность выйти на тот берег и только там метнуть в меня томагавк. Однако мое поведение заставило его изменить план, и он сразу прыгнул за мной, чтобы немедленно покончить с бесславным трусом, как только тот вынырнет на поверхность.

Напрягая все силы, я доплыл до намеченного места, где берег нависал над водой, и высунул голову из воды, чтобы вдохнуть воздух. Кроме вождя, никто не мог меня увидеть. Только он находился в воде, но, к счастью, смотрел в другую сторону. Сделав глубокий вдох, я опять нырнул и поплыл дальше. Вскоре я подплыл к завалу из веток и деревьев, нанесенных водой. Снова выставив из воды лишь рот и набрав воздуха, я поплыл за завал. Он оказался столь надежным укрытием, что теперь я мог подольше побыть на поверхности.

Инчу-Чуна, озираясь по сторонам, высматривал меня.

Следующий отрезок моего подводного пути был самым долгим: надо было добраться до того места, где начинался лес и ветви деревьев свисали над водой. Мне удалось доплыть туда и под прикрытием зарослей выбраться на берег.

Перебраться на другой берег я мог только за излучиной реки, там, где она не видна индейцам. Я проделал это в несколько прыжков. Однако я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на тех, кого мне удалось обмануть. Все они стояли на берегу, кричали, жестикулировали, а вождь все плавал туда и обратно, не теряя надежды, что я все-таки выплыву, хотя всем было ясно столько времени я не мог пробыть под водой. Интересно, вспомнил ли сейчас Сэм о том, что я ему говорил: «Если я утону, мы будем спасены»?

Лесом я пробежал излучину реки, потом опять вошел в воду и беспрепятственно переплыл на другой берег. Так мне удалось осуществить свой замысел благодаря тому, что апачи поверили, что я трус и скверный пловец.