Вино поцелуев

И у графини действительно был очень довольный вид, когда ее внук вернулся в спальню, неся в руках золотую шкатулку. Он положил ее на кровать, и Лиза почувствовала, как он мельком бросил на ее лицо зоркий взгляд, словно гадая, о чем они здесь говорили в его отсутствие. Она почувствовала, как все ее чувства пришли в движение, ее манило к нему, и в то же время она его боялась, это сводило ее с ума, бесило. Ей казалось, что она перестает контролировать свои чувства, свою судьбу, когда рядом с ней находится этот мужчина. Ее тянуло к нему, как булавку к мощному магниту, она чувствовала себя пленницей его то холодного как сталь, то мягкого как бархат обращения с ней. Она кинула на него взгляд полный презрения, стараясь придать своим светло-серым глазам холодность и враждебность.

Он поймал этот взгляд, и его брови соединились в одну темную линию, что сразу придало ему устрашающий вид. Лиза почувствовала, как в ней поднялась волна возмущения, непокорства, как она прошла по всему ее телу. Девушка взбешенно сказала себе, что не позволит обращаться с собой так, словно она действительно связана каким-то обязательством с этим… с этим властным демоном, которому совершенно наплевать на Лизины чувства, главное, чтобы его драгоценная Франкиста и бабушка не пострадали в его опасной и безжалостной игре.

— Вот, дитя, возьми кольцо и надень его на руку Леонардо!

Это был приказ, сомнений не было. Не в силах проявить открытое неповиновение, что выглядело бы при данных обстоятельствах странно, Лизе не оставалось ничего другого, как взять тяжелое золотое кольцо и, отводя глаза, надеть его на безымянный палец Леонардо, который протянул к ней руку. Кольцо матово блестело на его смуглой руке, в центре переливался крупный рубин.

— Теперь дайте мне свои руки. — Графиня, судя по всему, была явно в духе, и голос ее звучал очень благосклонно. — Хочу благословить вас, дети мои, на этот брак, которого мне, старой женщине, пришлось так долго ждать. Твою руку, Леонардо! А теперь твою, дитя мое!

Вся кипя от негодования, Лиза нехотя протянула левую руку, украшенную сапфировым перстнем, который предназначался другой женщине, страстно любимой. Девушка не могла не вздрогнуть, когда графиня взяла ее за руку и вложила ее в ладонь своего внука. Его тонкие сильные пальцы сомкнулись на ее ладони, как стальные наручники, а в это время старуха сказала несколько слов по-испански и перекрестила их. Лиза чувствовала, что ноги у нее дрожат, а сердце стучит в груди тяжелым молотом. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок, если не выбежит из комнаты, подальше от этих людей, совершенно чужих, по какому-то праву распоряжающихся ее жизнью.

Наверное, она спит и все это сон… но в ее руку крепко вцепились пальцы, вполне реальные и теплые.

— А теперь ступайте, оба, — распорядилась графиня и вдруг как-то сразу обмякла, краска на щеках съежилась и потускнела, как засохшие лепестки. — Сегодня у меня выдалось очень беспокойное утро, и мне надо немного отдохнуть. Пришлите ко мне Мануэлу, пусть приберет у меня на постели, а ты, Леонардо, поставь шкатулку обратно в сейф. И спасибо тебе, мой мальчик, за все, что ты сделал ради меня.

— Что убрал твою шкатулку? — сухо уточнил он.

Графиня уставилась на него внезапно вспыхнувшими глазами:

— Ты понимаешь, о чем я говорю. А теперь уходи и уводи свою невесту, оставь меня в покое.

— Lo que tu quieras note 5. — Он склонил к ней голову и поцеловал в висок. — Для меня большая честь носить кольцо человека, которого ты так любила.

— Это кольцо твое. Я всегда собиралась отдать его тебе. — Она утомленно улыбнулась. — Сегодня я очень счастлива, и все благодаря тебе. Надеюсь, этот подарок ты у меня не отнимешь.

С этими словами она прикрыла глаза, и Лиза выскользнула из комнаты впереди Леонардо, но он быстрыми шагами нагнал ее на повороте лестницы. Девушка почти бежала вперед, паника ослепила ее, она пропустила ступеньку и почувствовала, что падает. Но тут сильные руки мужчины, шагавшего за ней по пятам, подхватили ее и надежно поставили перед собой.

Надежно? Какая уж тут надежность! Она стояла, потрясенная и полуживая от волнения, в объятиях Леонардо де Маркос-Рейеса, который крепко прижимал ее к своему мускулистому телу, она была на грани истерических слез.

— Отпустите меня! — закричала она прерывисто.

— Нет, я не хочу, чтобы вы споткнулись и сломали себе шею.

Он обхватил ее одной рукой и сжал стальной хваткой, а другой рукой откинул волосы с ее лица и придвинулся к ней так близко, что она замерла, выжидательно глядя на него. Серые глаза наполнили слезы потрясения и бессильной ярости, они блестели и переливались, а намокшие ресницы длинными черными слипшимися стрелами окружали широко раскрытые молящие глаза.