Вино со вкусом кипариса и вишневый пирог на закуску

– Ты холодная как лёд, – испуганно произнёс Адриан.

Перед глазами Жасмин пролетела вся её жизнь. Она вложила столько сил в союз Адриана и Эдельвейс, что их расставание было для неё равносильно смерти. Она считала их идеальной парой, была для них психологом и наставником. Она возлагала на них большие надежды и представляла, как они покупают дом, заводят детей, каждый вечер ужинают всей семьёй на веранде. Она считала их самой красивой парой Амурвиля. И ей не приходило в голову, что они могут расстаться.

– Я в порядке, – сказала Жасмин, придя в себя.

В её голове созрел план. Она понимала, что должна любой ценой снова свести Адриана и Эдельвейс.

– Даже не думай, – строго произнёс Адриан, поняв, что Жасмин уже разработала великий план возрождения их с Эдельвейс союза.

– Я хочу, чтобы вы с Эдельвейс сегодня пришли ко мне в гости, – произнесла она, поднимаясь с земли.

– Это невозможно, – замотал головой Адриан. – Эдельвейс уехала.

Жасмин снова побледнела. За одно мгновение от её надежды воссоединить Адриана и Эдельвейс не осталось и следа. Она была подавлена. Шокирована. За одно мгновение разрушился мир, который она так долго выстраивала. Она знала, что придёт в себя ещё очень и очень не скоро. И тем не менее отнюдь не собиралась сдаваться.

Глава 12

Эдельвейс сидела у моря, читала журнал и пила вино. Она никогда не позволяла себе пить вино в общественных местах. Однако в прекрасной солнечной стране никто ничего не стеснялся: люди гуляли по улицам в купальниках, громко разговаривали, активно жестикулировали и смеялись заливистым, раскатистым смехом. Эдельвейс жила здесь всего второй день, но уже совершенно точно знала, что ей невероятно близок и понятен менталитет жителей прекрасной солнечной страны. Как выяснилось, она и сама любила громко разговаривать, раскатисто смеяться, вести себя раскованно и естественно.

Её внимание привлёк рецепт сырного фондю. Она никогда в жизни не делала фондю из сыра – только из шоколада. Она решила, что просто обязана купить копчёную колбасу, свежий багет, бутылку кьянти, пригласить Оскара, Мелиссу, приготовить ароматное, пикантное фондю и устроить вечеринку: с музыкой, играми и танцами.

Шум моря, его чистейшая мелодия, погружающая Эдельвейс в состояние глубокой медитации, рассказывали ей о том, что она совершенно не хочет возвращаться в Амурвиль, что на ближайшее время прекрасная солнечная страна станет её убежищем и что с каждой секундой она всё более уютно чувствует себя в новом образе.

Эдельвейс смотрела в зеркальце. Ей улыбалась жизнерадостная рыжеволосая бестия. Её глаза были наполнены игривым блеском.

На пляже практически не было людей. Видимо, купальный сезон еще не наступил. Но Эдельвейс это ничуть не волновало. Она поняла, что хочет окунуться в прозрачную морскую воду. Она встала, разогналась и радостно подбежала к воде. Она окунулась в море с головой. Она отплыла от берега почти на двадцать метров. Затем вернулась, вышла из моря и снова устроилась на берегу.

Она погрузилась в состояние блаженной полудрёмы. Внезапно у неё зазвонил телефон. Ей пришлось вернуться к реальности. Она достала телефон из пляжной сумки. Ей звонила Мириам. На несколько секунд ей стало невероятно стыдно, что за два дня она о ней даже не вспомнила. А ведь Мириам была её лучшей подругой и единственным человеком, с которым она была готова время от времени беседовать по душам.

Эдельвейс взяла трубку.

– Привет, – радостно поприветствовала она свою дорогую подругу.

– Привет, дорогая, – задумчиво произнесла Мириам на другом конце провода.

– Рада тебя слышать, – продолжала Эдельвейс. – Как твои дела?

– Всё хорошо, – ответила Мириам. – Вчера познакомилась с парнем. Сегодня иду на свидание.

Эдельвейс едва не потеряла сознание от радости. Вот уже почти десять лет она ждала, что её подруга откроет своё сердце, начнёт смотреть на мужчин, ходить на свидания, поверит в любовь и перестанет считать себя одиночкой. Она всем сердцем желала Мириам счастья. И если бы она могла пожертвовать чем-то ради того, чтобы Мириам устроила свою личную жизнь, она бы непременно это сделала.

– Я так рада за тебя, – сказала Эдельвейс, едва сдерживая слёзы.

– Спасибо, – ответила ей Мириам.

Эдельвейс услышала в ее голосе нотки волнения. Это было довольно странно – ведь Мириам практически никогда не волновалась: её нервная система обладала стальной прочностью, и порой Эдельвейс даже немного завидовала её невозмутимости. Но Мириам была взволнована. Она говорила так, словно стояла над пропастью и из последних сил удерживалась на краю.

– Что-то случилось? – спросила Эдельвейс.

Мириам молчала. Эдельвейс снова погрузилась в звуки моря.

– Мириам, не молчи, – сказала Эдельвейс, вернувшись к реальности.

– Элоиз ушла из дома, – наконец заговорила Мириам. – Вчера вечером. Оставила мужа, детей и просто ушла в никуда.