Виновник завтрашнего дня

— Езжай домой, — попросил, обернувшись на бегу. — Завтра увидимся. Хорошо?

— Лёш, ты нормальный вообще? — не поняла прикола Сабина. Что опять не так? Отдохнула, называется.

— Всё, потом поговорим, я позвоню, — отмахнулся, оставив её одной.

Ага, знает она, как он позвонит. Вот же… Ну, ничего. Она ещё свое возьмет. Обещал незабываемую ночь — пускай держит данное слово…

Лёшка со всех ног несся к бассейну, боясь даже представить, что за действие там разгорелось. Если Влада увидит бой — это будет самый настоящий пздц. Приходилось ему как-то видеть подобное. Собаки загрызали друг друга на глазах у ошалевшей от азарта публики, оставляя вокруг себя кровавое месиво. Зрелище не для слабонервных. Если его смогло впечатлить, то что тогда говорить о Некрасовой?

С гулко стучащим сердцем ворвался в обступившую бассейн толпу, не обращая внимания на недовольный ропот и обмер, увидев, как Олег пытался перехватить уцепившуюся за поручни бассейна Владу. Ещё секунда — и девушка шуганет на головы озверевших от запаха собственной крови ротвейлеров.

Девушка вырывалась из удерживающих её рук с искаженным от жгучей ненависти лицом. На грани была. И он её понимал как никто другой.

— Твари… — хрипела, лупя Олега по плечам. — Вы все твари… Ненавижу…

На поднявшийся шум со стороны шатра прихрамывая, бежали Скибинский, Ваня, а следом за ними и перебравшая лишнего Вика.

— И тебя ненавижу, — набросилась на Павла Олеговича. — Решил поторговать мной? А них** понял? Никому не позволю решать за меня! Пошли вы все! Изверги.

Всё скопившееся за последние дни напряжение нашло выход в этом бурном протесте. И представить не могла, что Олег настолько жестокий. Знал ведь о её любви к собакам. Знал… Все знали… и каждая сволочь пошла поглазеть, никто не ужаснулся проявленной жестокости, никто не отговорил.

Без раздумий бросилась к лестнице и если бы не метнувшийся следом Олег — прыгнула в самую схватку, наплевав на последствия. Для неё собака — это прежде всего друг человека, а не ожесточенный механизм для наживы и пофиг, что ей во всю глотку доказывали, что это специально обученные твари, что это их суть.

— Отпусти!!! Ненавижу, — бесконечно орала она, впиваясь ногтями в ставшее вдруг противным лицо. Олег заламывал ей руки, оттаскивая подальше от края бассейна, а она молотила его ногами, не обращая внимания на недовольные возгласы и осуждающий взгляд Скибинского. Надо же, как быстро подействовало на неё выпитое залпом шампанское. — Всех ненавижу, — прохрипела, и… неожиданно встрепенулась, увидев неподалеку Гончарова. — Лёш!.. — позвала с надрывом, начав вырываться пуще прежнего, но Олег и не думал отпускать, волоча за собой в сторону особняка. — Да пусти ты!

Из глаз брызнули слёзы. Состояние… то ли горячка, то ли безумие. Не отдавала отчёт своим действиям. Удушливый приступ тошноты обжег глотку. Рвота подступила к горлу. У неё бывало так, когда поддавалась сверх эмоциональным нагрузкам. Видимо, от резкого скачка давления начинались спазмы, и она совсем потерялась, чувствуя, как пульсирующая боль давила на виски, грозясь разорвать её на части.

В какой-то момент её тело обрело свободу. А ещё через мгновения она рухнула на землю, освободившись от удерживающих рук, и только потом смогла разобрать, как Гончаров, будучи вне себя от ярости, схватил Олега за глотку. Что он шипел ему, расслышать не могла, но его в ту же секунду облепила охрана. Мощный окрик Скибинского заставил разжать стальную хватку и отступить назад, взирая на согнувшегося пополам Турского с неким маниакальным наслаждением.

— Разошлись все! — проорал Скибинский, подлетая к охране. — Я кому сказал!

— Павел Олегович, ты бы как-то угомонил своего человека, — процедил отец Олега, вклинившись и себе между охраной и пришедшим в себя Лёшкой.

— А ты — сына. Алексей отвечает за безопасность моей семьи, а твой Олег совсем слетел с катушек. — Мужчина едва переводил дыхание. Быстрая ходьба и резкий окрик вызвали отдышку и ноющую боль в груди.

— Чего-о-о? — взбеленился Турский, но вовремя подоспевшая жена сумела охладить его пыл, принявшись что-то шептать на ухо. — Скажи спасибо, иначе…

— Володя, не забывайся! — рявкнул Скибинский, помогая подняться зашедшей в беззвучных рыданиях Владе. — Давай не будем выяснять, кто кого сейчас должен благодарить, ага?

Намек был понят.

Скрипя зубами, Турский кивнул охране отпустить Алексея и, махнув в сердцах рукой, пошёл прочь. Зато Олег не сводил с Гончарова полыхающего взгляда, охренев от продемонстрированной борзоты. И не только от неё. Такое не прощается и уж ни в коем случае не забывается.

Собак так никто и не разнял…

— Алексей, отвези Владу домой, — отдал указания Скибинский, опираясь на Ванькино плечо.

Гончаров подошел к дрожащей девушке, но смотрел на него. Стоило что-то сказать, как-то объясниться.

— Павел Олегович я могу всё… — но его оборвали на полуслове.

— Для начала отвези её домой, потом вернешься и мы поговорим.

Лёшка подхватил Владу за плечи и как можно быстрее поволок за собой к ставленой за воротами машине.