Виолончелист

— Я очень ошибся в тебе, — сказал он. Не хотел этого говорить, а всё-таки сказал. Как-то само вырвалось. Он вообще сейчас еле сдерживался, чтобы не ударить, не переломать к чёрту эти хрупкие руки-веточки, не свернуть сгоряча цыплячью шейку… Как же он ненавидел Леру в эту минуту!

Лера метнула в него не менее ненавидящий взгляд.

— Да, ты у нас мученик, а я тварь, эгоистка и карьеристка! Так и запомни, слышишь? И никогда не обольщайся больше на мой счёт. Ты, конечно, нарисовал в своём пылком творческом воображении нежную и ранимую нимфу… но это исключительно твои проблемы. Я не нимфа, не фея и не сказочная принцесса, Макс. И я никогда тебе ничего не обещала… разве не так?

Он поднялся со стула, не желая больше ни секунды выслушивать все эти её циничные рассуждения.

— Поправляйся скорее, — всё-таки сказал он, избегая смотреть ей в лицо.

— Ах, как трогательно. Даже тут играешь в благородство? Оплёванный, но не отвернувшийся от мерзавки, — поддела его она, точно специально провоцируя скандал. Точно ей стало бы легче, если бы Максим ушёл от неё “на свободу с чистой совестью”. Она словно ждала от него бурной реакции и нарочно не давала ему никаких шансов на то, чтобы расстаться мирно. Чтобы он оставил её сам, не терзаясь угрызениями совести и не испытывая никаких сожалений.

И взрыв не замедлил грянуть…

— Да пошла ты! — крикнул Макс. — Если бы я знал, что ты такая дрянь, даже связываться с тобой не стал бы.

— Вот и радуйся, что так легко отделался, — она продолжала вызывающе глядеть ему в лицо — с издевательской, невыносимо гадкой ухмылочкой. — Катись в свой Лондон, тебя там все уже заждались!

— Какая же ты лживая двуличная сука. Вегетарианка… Зверюшек тебе жалко, да? — он покачал головой. — А собственного ребёнка не пожалела.

Она изменилась в лице. А его уже несло.

— И носить кожу и меха на показах и съёмках — это можно, это же “только бизнес”. И зачем-то врать мне о своей любви, в то время как я абсолютно ничего не значу в твоей жизни… Потрясающие двойные стандарты, Лера! Всю жизнь двойные стандарты!

Она запрокинула голову и засмеялась в голос — взахлёб, от души, до слёз.

— Офигенно, Макс, — заикаясь, выговорила она с трудом сквозь судорожные приступы хохота. — Давай, обвиняй меня теперь во всех смертных грехах, о которых только сможешь вспомнить… тебе же так будет легче уехать, правда? Тебе не в чем будет себя упрекнуть?.. Ты эгоист и всегда таким был, думаешь только о себе и о своих желаниях… Не веришь в мою любовь?.. Что ж, твоё право, только и я в твою ни секунды не верю. Тебе было бы наплевать и на меня, и на нашего малыша, если бы ему суждено было родиться. Для тебя на первом месте всегда была бы музыка… и твоя чёртова виолончель, — она буквально задыхалась то ли от смеха, то ли от рыданий.

Если бы Максим не был так взбешён, то догадался бы, что это просто истерика, а не искреннее желание унизить или оскорбить его. Ведь её и саму колотило как в лихорадке, несмотря на решительный и отчаянный тон…

Но он не анализировал детали и не желал больше видеть это подлое, мерзкое и всё ещё такое отчаянно любимое лицо.

— Ты самая настоящая гадина, — сказал он. — Даже хорошо, что это с тобой случилось — из таких, как ты, по определению не могут получиться хорошие матери. Тебе подобным вообще надо запретить рожать детей!

Она отшатнулась, как от пощёчины, а потом с отвращением процедила сквозь зубы:

— Пошёл вон. Ненавижу тебя, Макс. Чтоб ты сдох.

Максим выскочил из палаты, напоследок от души шарахнув дверью. Словно отсёк этим ударом всё, что связывало его с Лерой. Навсегда захлопнул дверь в прошлую жизнь…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть 2. Глава 8

Лондон, двухтысячные

Рука слабо пошарила по тумбочке, разыскивая оставленную там накануне бутылку с водой. Неужели выпил?

Утренний свет бил в окно спальни — забыл вчера задёрнуть шторы, до того ли ему было… Каждое движение отдавалось адской головной болью и острой, мучительной пульсацией в глазных яблоках. Похоже, они с Андрюхой здорово перебрали накануне.

Не открывая глаз, Макс потянулся, пытаясь размять онемевшие за ночь мышцы, и тут же почувствовал, что задевает плечом чьё-то горячее тело. Твою ж!..

С трудом разлепив неподъёмные, как у Вия, веки, он опасливо покосился на спящую рядом обнажённую девушку. Сказать, что он совсем ничего не помнил, было бы преувеличением — какие-то отдельные флешбэки вспыхивали в его сознании, словно быстро сменяющие друг друга кадры видеоклипа, но тут же гасли. Нет, начало вечера Макс помнил весьма отчётливо: они с Андреем немного посидели в пабе, а затем отправились тусить в клуб… где, вроде бы, и подцепили каких-то девчонок и, судя по всему, привели их затем сюда, на съёмную квартиру. По крайней мере, одну из них… он снова покосился на мирно сопящее рядышком тело.