Виртуальные войны. Фейки

Все мы нуждаемся в виртуальном усилении нашего понимания мира, поскольку очень часто окружены событиями, которые не так просто понять. Это в свою очередь становится причиной появления конспирологических теорий, число которых в последнее время даже усилилось. Конспирология в этом плане становится «усиленным впрыскиванием» виртуальности в среду, которой ее не хватает. В ответ на эту нехватку индивиды сами производят свои собственные виртуальности.

Сегодня конспирология получила гораздо большее развитие, чем это было раньше[1103]. Этот всплеск можно лишь частично объяснить появлением соцмедиа, которые облегчили неконтролируемое распространение информации. Сложный мир, в который мы попали, не может быть адекватно нами понят, поэтому мы нуждаемся в «подпорках», которые предоставляет конспирология. Они могут оказаться неправильными, зато с их помощью мир обретает большую системность.

Тимоти Мортон предложил термин «гиперобъект» как феномен, который находится вне возможностей человеческого восприятия и понимания[1104]

. Мортон говорит об ООО — онтологии, ориентированной на объект, приводя пример из британского сериала «Доктор Кто», что там есть будка, в которой путешествует главный герой, характеризуемая тем, что она внутри больше, чем снаружи. Мортон считает это и описанием человека, который обладает внутри себя бесконечностями (качественными, а не количественными), которые больше всей вселенной[1105].

В сумме это ответ вполне объективной науки на вопрос о том, почему наш разум просто не может понять некоторые сложные объекты. К ним, к примеру, Мортон относит климатические изменения. Мортон неоднократно характеризует эти объекты как такие, о которых можно думать и вычислять, но их невозможно познать. У него есть интересная фраза, что каждый дом представляет собой дом с привидениями. Но они не только из прошлого, а и из будущего. Еще один представитель этой школы Г. Хармен[1106][1107]

.

Сложность мира порождает хаос в головах, а хаос в головах ищет выход в конспирологии. Конспирология сегодня гордо и уверенно шагает по всем континентам. Например, на Ближнем Востоке и в Северной Африке 67 % опрошенных признают, что США тайно пытаются помочь ИГ (ИГИЛ) захватить власть в Сирии и Ираке, а 52 %, что евреи стояли за атаками 11 сентября[1108]. 80 % в целом разделяют одну или более конспирологических теорий.

Одной из примет этого нового времени стало то, что А. Джоунс, который раньше считался главным пропагандистом Трампа[1109], сегодня стал запрещенным на соцплатформах из-за того, что он активно распространяет разные конспирологические теории[1110]

[1111][1112][1113]

.

Конспирология — это атакующее острие, направленное на поддерживаемое мейнстримом мироустройство. В инструментарии конспирологии то, что в мейнстриме проходит под вопросительным знаком, становится тремя восклицательными знаками. Конспирология только обвиняет, причем вердикт свой выносит окончательно и навсегда, наверное, потому, что все это вопросы и проблемы, которые не находят своего разрешения в рамках официоза.

Целью виртуальности является защита имеющейся системы коллективных представлений от разрушения. Просто в случае тоталитарных государств эти представления искусственно вписывались в модель мира индивидуального человека, поскольку государственная идеология должна была стать индивидуальной. Советский человек служил системе, а не система ему. Отсюда множество политически окрашенных физических предметов окружали человека не только в официальной обстановке, но и в быту.

Нам встретилось интересное сопоставление советской Родины-матери с американской статуей Свободы: «Можно сравнить статую Свободы как один из символов Западной цивилизации и Родину-мать как символ Русской цивилизации. В грамматике американского мира „Свобода“ выступает как разрешающая те или иные типы поведения. В грамматике советского мира направление задано наоборот: граждане должны выступать на защиту Родины-матери. Два мира в своих символах оказываются по-разному сориентированными: государство, подчиненное идее индивидуализма, и государство, подчиненное принципам коллективизма»[1114]. И, к сожалению, в этих словах есть большая доля правды.

По сути, советское государство и было сильным, поскольку граждане были включены в его систему, их энергетика вливалась в общий котел. Для каждого государства это представляет определенную сложность. Мы видим сегодня даже на постсоветском примере, что крупный бизнес может не иметь совместных целей с государством, живя по своим законам. В советское же время такое было невозможным. Поэтому, будучи даже потенциально слабее какого-то своего противника, СССР становился сильнее его за счет этой дополнительной энергетики граждан. Намного сложнее объединить вместе энергетику граждан в либеральной и демократической стране, где разрешено гораздо большее число отклонений от нормы.