Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня

Райделл вскинул чейн-ган и ткнул им в лицо одного из татуированных. Тот скосил глаза, поморгал, посмотрел на Райделла и хотел было кинуться уже и на него, но какой-то коповский рефлекс заставил Райделла прореветь: «ДПЛА! Лечь на землю!» – что звучало абсолютно бессмысленно, учитывая обстоятельства, но тем не менее сработало.

– Это – пушка, – добавил Райделл и вспомнил предупреждение Фонтейна о том, что из чейн-гана невозможно прицелиться.

– Вы совсем рехнулись! – выпалил второй татуированный, с голой грудью, в затейливых наколках, и драпанул по желтым корзинам; свет отразился от круглого стального болта в его нижней губе. Напарник рванул за ним.

Райделл спрыгнул на землю и помог Шеветте выбраться из кучи раздавленных баклажанов. Оглянувшись на трицикл, увидел, как женщина со спортивной стрижкой и серьезными бицепсами в прыжке подсекла Элмора и тот кувырнулся в корзины.

– Где Тесса?

– Не знаю, – ответил Райделл, подавая Шеветте руку. – Пошли!

Когда они отошли от машины (которая все равно, похоже, никуда не поедет), Райделл почувствовал, что на мосту происходит что-то странное. Всю дорогу от лавки Фонтейна люди стремились в сторону Брайант, а теперь он видел, что они бегут обратно, на их лицах был страх.

– Похоже, у въезда тоже пожар, – сказал Райделл.

В воздухе уже висел дым, и Райделл заметил, что он становится все гуще.

– Где Тесса, Райделл?

– Потерялась где-то.

На них с визгом налетела девушка в горящей рубашке, бежавшая со стороны города. Райделл повалил ее, бросив Шеветте чейн-ган, и перекатил, чтобы сбить пламя. Девушка кричала не переставая, а потом вскочила и побежала дальше, но Райделл видел, что рубашка уже не горит. Он забрал у Шеветты чейн-ган.

– Туда мы даже не будем соваться, – сказал он. Ему не хотелось думать о том, чтó там сейчас делается, если уж толпа пытается пробиться через огонь. – Давай попробуем здесь.

Он поволок Шеветту в двери пустого кафе: чашки с кофе на столиках, из колонок вкрадчиво журчит музыка, пар поднимается от кастрюли с супом, стоящей на электроплитке за стойкой. Втащил Шеветту за стойку, в тесную кухоньку, но обнаружил, что окна там забраны от воров ажурными металлическими решетками.

– Черт, – сказал Райделл, внимательно всматриваясь в окно, все в отложениях морской соли, и пытаясь прикинуть высоту над уровнем моря на случай, если придется выбираться здесь.

Теперь была очередь Шеветты схватить его и тащить на улицу. Выскочив из кафе, они чуть не попали под ноги очередной толпы, в панике бегущей от того, что происходило на Брайант. Они оба упали, и Райделл увидел, как чейн-ган провалился сквозь дыру, прорезанную в настиле для пучка канализационных труб. Донесся звук от удара снизу, и Райделл накрыл руками голову, ожидая взрыва, но взрыва не последовало.

– Смотри, – сказала Шеветта, поднявшись и махнув рукой, – мы как раз у подножия скиннеровской башни. Давай попробуем забраться на верхотуру.

– Оттуда потом не спустишься, – вставая на ноги, возразил Райделл; боль в ребрах была просто убийственной.

– Но и гореть там нечему, – сказала она, – надо только пройти через гидропонную теплицу.

– Задохнемся от дыма.

– Не факт, – сказала она, – но здесь внизу он нас точно задушит. – Она посмотрела на него. – Прости меня, Райделл.

– За что?

– За то, что я думала: это все из-за тебя.

– Очень надеюсь, что нет, – сказал Райделл.

– Как тебе жилось?

Он ухмыльнулся, несмотря на боль, тому, что она спросила об этом сейчас.

– По тебе скучал, – сказал он.

Шеветта замялась.

– А я – по тебе.

Она снова схватила его за руку и бросилась к затянутой белым пластиком конструкции возле опорной башни. Пластик, судя по всему, взрезали изнутри – кто-то торопился выйти. Шеветта нырнула в пятифутовую прорезь. Райделл, нагнувшись, последовал за ней; внутри было влажно, как в джунглях, и пахло химическими удобрениями. Дым был и в теплице, клубился в мареве гидропонных ламп. Шеветта закашлялась. Тени бегущих людей мелькали за полупрозрачным пластиком. Шеветта вскочила на лестницу и полезла вверх. Райделл застонал.

– Что? – Она остановилась и глянула вниз.

– Ничего, – сказал он и пополз за ней, кусая губы каждый раз, когда приходилось поднимать руки.

Где-то вдали послышались сирены – странный нарастающий вой, голоса сплетались и расходились, настоящий концерт волков-роботов. Не такой ли вой стоял здесь в первые минуты после землетрясения?

Он в самом деле не знал, сколько перекладин этой лестницы осилит. Лестница была металлическая, прилеплена к стене этим суперклеем, которым тут всё подряд лепят; он поднял голову вверх, увидел, как ребристые пластиковые подошвы Шеветты исчезают в треугольном проеме.

И он почувствовал, что улыбается, – потому что это действительно была она, это были ее подошвы и она только что сказала, что скучала по нему. Остаток пути показался ему не таким уж и трудным, но когда он добрался до верха и, втиснувшись в проем, присел отдышаться на край, то увидел, что она начала подниматься по наклонной ферме, цепляясь обеими руками за тупозубый рельс, по которому ездила маленькая тележка, видневшаяся у верхушки башни.