Вирус бессмертия

– А как же! Ремешочек воловий для того специально имеется! – Дроздов привычно выдернул кожаный брючный ремень и, покряхтывая, склонился над пленником. Пропустив конец ремня через пряжку, он ловко соорудил особую двойную петлю, внутрь которой просунул сложенные вместе руки дикаря и потом резким движением потянул за конец, уменьшая одновременно диаметр и внутренней, и внешней петли. Развязать такой энкавэдэшный узел без посторонней помощи никак нельзя. Чтобы освободить руки из плена, нужно обхватить ремень обеими руками и вращать, постепенно увеличивая размер петель. Или разрезать.

– Молодца! – похвалил Дроздов подрастающее поколение и распорядился: – Тащите его в «Студебекер».

Комсомольцы с воодушевлением поволокли дикаря к автомобилю и бросили его там лицом в грязь. Солнце окончательно скрылось за лесом. Красное закатное марево стремительно багровело, в лесу заухали ночные, наводящие ужас птицы. Появились первые крупные звезды.

– А теперь в багажничек его, – приказал энкавэдэшник. – Да поживее. По темноте придется выбираться.

– Ага! – кивнул Михаил.

Водитель открыл багажник и помог ребятам. Дикарь, видно, начал приходить в себя – из багажника послышался звериный рык.

– А может, это упырь? – пробормотал Семен, толкая Михаила в бок.

– Не бреши! – одернул его односельчанин. – Треплешь ерунду всякую! Опиум предрассудков это! Полезай давай.

Тарасенко дал несознательному Семену подзатыльник и подтолкнул к задней дверце «Студебекера».

Максим Георгиевич сел вперед.

– Поезжай!

Водитель завел автомобиль и погнал вперед, светом фар выхватывая из полной темноты впереди пространство шагов на тридцать. Позади, за сиденьем послышался скрежет – пленник, не в силах развязать руки, царапал днище багажника ногтями.

– Крепкие коготки-то! – нарочито громко произнес Семен.

Остальные промолчали.

– Правь к дому Тарасенко, – сказал Дроздов, когда лес расступился и показались огни деревни. – Там остановимся. А уж утром решим, как дальше быть.

– Ко мне? – озадаченно переспросил комсомолец, подавшись вперед. – А давайте лучше в старую церковь! Там такой подвал, что и бомбой не прошибешь. Из дома-то он сбежать может. Или ночью загрызет кого! Он же дикий!

– И то верно, – согласился Дроздов. – Давай в старую церковь, Игнатьев.

– А вот за третьим домом она, – указал водителю Михаил. – Там направо повороти.

Вскоре из-за небольшой рощицы показалась обезглавленная церковка, темным силуэтом вырезанная из сияющего звездами небесного купола.

«В начале было дело… – с иронией подумал Дроздов. – А поглядишь на эту церковку, так вроде все выходит не так. Вначале было слово «разрушить», а только потом появились комиссары со взрывчаткой и красноармейцы с ломами. Прямое, так получается, воплощение идеи в реальность».

Игнатьев остановил «Студебекер» возле стены, опаленной чьей-то идеей.

– Знаете, где вход в подвал, боевое комсомольское племя? А? – обернулся назад Максим Георгиевич.

– Знаем, как не знать! – улыбнулся Тарасенко. – Мы ж там еще пацанами лазали, товарищ Дроздов. Вон за тем проемом в стене, сразу за бывшим алтарем, есть квадратный лаз. Там и ступени имеются, не очень разрушенные.

– А двери-то есть?

– Не, вот этого нету. Когда церковь взрывали, аккурат все двери повышибало.

– Так что ж вы мне голову морочите? Не убежит! Как не убежит, когда дверей нету? Болтуны! Или вы заодно с врагом народа, а? – Дроздов повернулся к парнишкам и впился взглядом в их простые, обветренные лица с беспощадным подозрением.

– А мы думали с Семеном покараулить. Только «наган» дайте! – хлопая глазами, пояснил Михаил.

– «Наган»? – воскликнул Дроздов, выхватывая ствол. – Да я вас сейчас к стеночке поставлю за саботаж! Только возраст и отсутствие мозгов вас спасает!

Комсомольцы притихли.

– Простите, товарищ Дроздов! Мы не подумали, – сказал сипло Михаил. – Мы ж как лучше хотели! На кой ляд всей деревне знать про этого упыря?

– Ладно, – отходя от гнева, сказал Максим Георгиевич. – Так! Дело государственной важности! Ты, Михаил, с Игнатьевым дуй за фонарем. А Семен тут со мной останется.

– Я мигом! – ответил комсомольский вожак.

– Стой! – одернул его Дроздов. – Вывалите этого… Упыречка.

Из-за горизонта высунулась луна, стало светлее. Но в подвале без фонаря все равно нечего было делать. Хотя парнишка прав, надо допросить этого путешественника прямо здесь. Может, и не придется его в город везти.

Парни вывалили дикаря на обочину, поросшую подорожником и конотопом, Максим Георгиевич достал револьвер и взял освещенное бледным светом луны лицо пленника на мушку. Оно опять показалось Дроздову зловещим. Но в следующий момент незнакомец снова жалко закашлялся и, неловко поднявшись, сел.

– Прочухался? – спросил Дроздов и заглянул в глубокие глаза дикаря, испытывая себя – вернется ли тот первый страх?

Нет. Теперь страха не было. Жалкий обросший бродяга. Стоит ли с ним возиться вообще? Хотя надо допросить. Надо.

– Если куришь, кури, – сказал энкавэдэшник притихшему Семену.

– Курю, – сказал комсомолец и полез в карман.