Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

— Что? Под звездами? — Сухов глянул на Толю непонимающе. — А-а… ты думаешь — это звезды?

— А что?

— Это Нгеви, так называемый «мир нерожденных душ». Твои «звезды» — сгустки информации, которые можно внедрить в любой неживой предмет и на некоторое время оживить его. Помнишь «внедрения» и «вселения», преследующие нас на Земле? Игвы черпали «души» отсюда.

— О Сусаноо! — прошептал Такэда. — Мне ли не помнить «внедрения»! Но я не знал — как это делается! А эта штука под ногами — корабль? Спутник?

— Сторож. Вернее, пастух местного скопления «душ» или, если хочешь, «стада».

— Почему же он не реагирует на нас?

— Потому что я его усыпил, наложил заклятие. Все, Оямыч, лекция закончилась, умерь свой исследовательский пыл. Мы начинаем взрывать стену потенциального барьера между этим хроном и Гашшарвой, доставай «гранаты». Кстати, что это за приобретение? — Никита кивнул на «детский арбалет».

— Это оружие «божественного стрелка», рыцаря-одиночки Асура, — ответил молчавший Дадхикраван, который явно чувствовал себя стесненно. — Представляет собой генератор развертки «суперструн», то есть свернутых в одномерные объекты многомерных пространств. Стрелы как раз и есть «суперструны».

Такэда озадаченно глянул на арбалет, на стрелы, тихонько зашипел сквозь зубы.

— Никогда бы не подумал! Как же им пользоваться?

— Как и обычным арбалетом: вложил стрелу, натянул тетиву и отпустил спусковую скобу.

— Ладно, авось пригодится. — Никита открыл транскоф и извлек из него шиххиртх, три ребристых черных шара величиной с яблоко — хроногранаты и прибор, напоминающий очки-консервы.

Протянул очки Такэде.

— Это тебе, надевай. Будешь видеть во всех диапазонах электромагнитного спектра и даже в магическом поле.

Толя послушно нацепил очки, приказав диморфанту ослабить силовое поле шлема на время надевания. Сначала он ничего не увидел, затем перед глазами замелькали цветовые пятна, поплыли хороводы искр, пунктиры и световые штрихи: прибор настраивался под хозяина, — и скачком картина изменилась.

Звезды над головой превратились в светящихся птиц, «астероид» под ногами — в львиноголового орла, распростершего крылья метров на триста, и лишь темпорал-Дадхикраван да сам Сухов не изменились, остались с виду теми же, какими их видел Толя невооруженным глазом.

— Орел! — хмыкнул инженер скептически.

Сухов понял.

— Очки пытаются настроиться на прямое восприятие, но они в общем-то не предназначены для человека. Абсолютно адекватной картины ты все равно не увидишь. Теперь ждите, мне надо выйти в эйдос и настроиться, сил понадобится очень много.

Сухов уселся на одном из горбов согнутого крыла орла-пастуха в позе лотоса, застыл. Текуче-огненный Дадхикраван обошел его кругом, излучая волну любопытства, и Такэда почувствовал к нему растущее расположение. Бывший темпорал раскрывался эмоционально в диапазоне, достаточно близком человеческому, его можно было понять, с ним можно было дружить.

Такэда перевел взгляд на Никиту: вспомнилось, как танцор боролся с пси-двойником Даймона во владениях Яросвета. Но этот Сухов отличался от того, как взрослая особь от эмбриона, его магические возможности возросли многократно, он вырос и продолжал увеличивать свою силу. «Спасибо за „взрослую особь“», — прозвучало в голове Толи. Никита подслушал его мысли, оставаясь неподвижным и безучастным, ушедшим в себя. Где в это время бродила его душа — мысль, — Толя боялся даже представисть.

Сеанс медитации закончился тем, что кожа на лице Сухова поголубела и засветилась, а вокруг головы взметнулись прозрачные струйки сияния.

— Порядок! — Никита вскочил на ноги, отрываясь при этом от перьев спящего орла на два метра. — Прячься, Оямыч, под крыло этой птички. Начинаем.

Сухов повернулся к Дадхикравану, и между ними произошел секундный диалог, которого Такэда не услышал. Подождав, пока инженер укроется в перьях орла-пастуха, Никита кивнул бывшему темпоралу, и оба они подбросили вверх по хроногранате.

На высоте десяти-двенадцати метров между черными шарами бесшумно проскочила малиновая молния, от которой тем не менее тело орла под ногами содрогнулось и заколебалось. А затем на месте гранат вздулось лиловое пламя и ударило во все стороны миллионами сжигающих все языков. Такэда почувствовал, как по нервам прокатилась волна неистовой боли, закричал. Мышцы скрутило так, что они, казалось, вот-вот лопнут. Голова распухла, кости черепа размякли, растянулись безразмерной пленкой. Сердце сжалось в точку, перестало гнать кровь по жилам. Сознание померкло… восстановилось на мгновение.

Такэда сквозь окуляры своего прибора универсального видения разглядел над фигурами Сухова и Дадхикрав на золотистую вуаль защитного поля; точно такая же вуаль прикрывала и его, генерируемая Никитой. Но зрение стало гаснуть, несмотря на все усилия Такэды удержаться от падения в омут беспамятства. Последнее, что он увидел, было появление в ревущих огненных вихрях двух черных пятен, похожих на гигантские когтистые лапы…