Вишня во льду

– Проходите, Елена Николаевна, – сухо сказал он, – смею вас заверить, что я не кусаюсь. Мария Викентьевна, хотите чаю?

– Я заварю, Витенька, если вы разрешите мне похозяйничать. У нас с Коленькой была такая традиция. Приходя в этот дом, я всегда заваривала чай, и мы пили его с ватрушками, которые я приносила с собой. Я и сегодня их принесла.

Она полезла в холщовую сумку, которую держала в руках и стала доставать завернутые в вафельное полотенце плюшки с творогом и брусникой. Упоительный аромат заструился по кухне, рот Дорошина непроизвольно наполнился слюной. Он вдруг подумал, что Склонская специально придумала повод для этого визита, чтобы снова вернуться в то общее с его дядей прошлое, которое теперь было невозможно. Оттого и Леночка эта так трясется и переживает, потому что причина их визита надуманна, и он, Дорошин, еще чего доброго, может подумать, что она пришла оттого, что к нему неравнодушна.

От пришедших в голову форменных глупостей он фыркнул, как конь на водопое, заверил Склонскую, что она может хозяйничать и чаевничать, сколько ее душе угодно, фактически выдрал из рук Золотаревой снятый все-таки пуховик, в который она вцепилась мертвой хваткой, сообщил, что надетые на ней угги можно не снимать, потому что вторых женских тапочек у него все равно нет, и махнул рукой в сторону кухни. Мол, проходите уже, не стесняйтесь.

– Мария Викентьевна, пока вы чай завариваете, я поднимусь на второй этаж, мне нужно кое-что там закончить, – сказал он, скорее для того, чтобы дать несчастной Леночке время освоиться. – Минут через десять я буду полностью в вашем распоряжении. Это здорово, что вы решили ко мне заглянуть. Я все равно собирался с вами поговорить. С обеими.

Ему показалось, или Елена Золотарева вздрогнула и побледнела еще больше, хотя это вряд ли было возможным. Он провел на втором этаже не десять, а пятнадцать минут, залихватски стуча молотком и раздумывая над тем, что, собственно говоря, нужно от него дамам внизу. Так ни до чего и не додумавшись, но решив, что дамы уже вполне освоились без него, он сбежал вниз, не без удовольствия отметив и со вкусом накрытый стол, и порозовевшие щеки Золотаревой. Чай исходил ароматным паром, плюшки просто просились в рот, и Дорошин внезапно подумал, что удача, пожалуй, может выглядеть по-разному.

– Витенька, вы сказали, что хотели с нами поговорить, – начала Склонская, едва дав ему усесться за стол, – такое совпадение, нам, точнее, Леночке тоже нужно с вами поговорить. Она мучается уже довольно давно, и я, как только узнала об этом, сразу же сказала ей, что носить в себе тяжкий груз неправильно, а потому она должна обязательно с вами встретиться. Вы уж извините, Витенька, но я решила, что не надо ждать понедельника. Просто здесь, в этом доме, даже стены помогают. Здесь воздух другой, атмосфера особенная, здесь нам будет легче понять друг друга.

– Я не против, более того, я даже рад вашему визиту, – сказал Дорошин. – Елена Николаевна, я не смогу вам обещать, что сохраню в тайне то, что вы мне скажете, но выслушаю вас внимательно и беспристрастно.

– Спасибо, – сказала она, впрочем, уже довольно спокойно. То ли освоилась в незнакомом месте, то ли решила, что, снявши голову, по волосам не плачут.

– Итак, если я правильно понял, то Мария Викентьевна пришла с вами просто за компанию, так что если вы хотите, то мы можем оставить ее здесь, а сами перейти в другую комнату, чтобы поговорить наедине.

– У меня нет тайн от Марии Викентьевны, – решительно сказала Золотарева.

– Вы в этом уверены? Вы, конечно, знаете, что хотите рассказать мне, но вы не в курсе, что я собираюсь спросить у вас. Так что время передумать еще есть. Я думаю, что Мария Викентьевна не обидится.

– Боже мой, у меня нет ничего, что требовалось бы скрывать. – В ее голосе зазвучал металл, и Дорошин понял, что эта женщина вовсе не слабохарактерная. – Я была не в восторге от идеи тащиться к вам домой, Мария Викентьевна меня уговорила, поэтому мы будем разговаривать при ней. Как раз на этом я настаиваю.

– Хорошо. – Дорошин пожал плечами и налил себе еще одну чашку чаю. – Тогда давайте начнем. Я думаю, что знаю, отчего вы решили со мной поговорить, Елена Николаевна. Вы решили признаться, что вы – потомок тех самых Золотаревых, которые были родственниками Архипа Куинджи?

Такое изумление не могло быть наигранным. Елена именно изумилась, а не испугалась, в этом Дорошин был убежден.

– Что? Какое отношение к происходящему может иметь мое происхождение? – спросила она. – И почему мне нужно в этом признаваться? Что, факт родства бросает тень на мою репутацию?

– Погоди, Лена, – остановила молодую женщину Склонская. – Кажется, я понимаю, что Виктор имеет в виду. Он считает, что раз не ты первая рассказала ему про родню своего деда, то это автоматически делает тебя подозреваемой в краже работ Архипа Ивановича.

– Что? – Елена переводила недоумевающий взгляд со Склонской на Дорошина и обратно. – Погодите, я ничего не понимаю. Вы считаете, что это я обокрала галерею?