Viva la M'esalliance или Слава Мезальянсу (СИ)

Шея набычена. Лопатки сведены. Голова опущена. Шаг решительный, твёрдый. Никакого изящества. Так идут на бой молодые парни и озлобленные мужчины. Однако же, несмотря на столь ясные, фактически кричащие невербальные сигналы, супруга мансы, чернокожая женщина модельной внешности, одетая в осовремененное традиционное африканское платье, встречала неприветливую юную богемийку широкой улыбкой и разведёнными, словно бы для объятий, руками.

— Мейси Глашек, моё сердце преисполнено радости, — начала жена государя приятным низким грудным голосом. — Мы о вас весьма и весьма наслышаны. Наша встреча, хоть и неожиданна, но всецело приятна.

Броня уже хотела поднырнуть под рукой королевы Мали, уклонившись от обнимашек и продемонстрировав таким нехитрым образом своё отношение к приветствию, однако же дремавшая доселе Рояль, словно бы шкурой почувствовав напряжение хозяйки, сделала свой ход раньше, чем та успела хотя бы начать запланированный манёвр уклонения.

Змеюка с удивительным проворством, отличным от её привычного ленивого переползания с места на место, высунула голову из-за воротника Синеглазки. Движение хоть и было быстрым, но ему определённо недоставало изящества и аккуратности, так как могучее тело рептилии по неосторожности оторвало верхнюю пуговицу сорочки, отправив ту в полёт прямиком по направлению к лицу приветливой чернокожей женщины.

От неожиданности та на секунду зажмурилась в надежде защитить глаза от этого миниатюрного импровизированного снаряда. Впрочем, в этом не имелось никакой нужды, ведь тот ударился несколько ниже уязвимых органов зрения королевы, ровнёхонько в украшенную тёмными румянами и до поры до времени незаметными золотыми блёстками щёку женщины. И, словно бы этого было мало, едва лишь супруга правителя Мали вновь раскрыла очи, первым, что ей довелось увидеть, была раскрытая пасть изумрудной тигровой змеи с угрожающими сочащимися ядом крючкообразными острыми зубами.

— Ш-ш-ш-ш-ша-а-а-а-а!!! — злобное громкое шипение прозвучало не раньше, чем та, кому оно предназначалось, оказалась способна его воспринять.

И пусть королева крупнейшего африканского государства была не из тех, кому стоило бояться преждевременной кончины в мире, где при каждом государе было по меньшей мере три специалиста по оживлению из мёртвых, она испуганно отшатнулась назад, на секунду демонстрируя тот самый первобытный ужас, что испытывали люди с самой зари своего существования.

Всего мгновение спустя между ней и юной Броней Глашек выросло аж две стены из ощетинившихся оружием некромагов. Со стороны слечны Лешей то были вцепившаяся побелевшими пальцами в волшебную палочку Ёлко, да многозначительно улыбающийся Вик, чья боевая трость, удерживаемая на манер шпаги, выглядела не столько, как предостережение от столкновения, сколько приглашение к нему. Впрочем, оно и ожидаемо: зубья корсиканского браслета, что впивались молодому человеку в левое предплечье, имели свойство подталкивать носителей к активным действиям.

Защитники королевы выглядели внушительней. И речь даже не о том, что их было банально больше: за жену правителя Мали, помимо праздного дворянства в лице её фрейлин и сына, вступились несколько одоспешенных некромагов, которые явно воспринимали бои не иначе, как рутину, за которую им и платят казённые деньги..

В воздухе повисло напряжение. Казалось, оно будет сгущаться всё сильней и сильней, покуда не станет настолько густым, что в нём увязнут все движения участников сей сцены, а затем это напряжение и воздух вытеснит, лишив присутствующих возможности насытить кровь кислородом.

Однако же до обмена проклятиями и боевыми заклинаниями не дошло: пусть дворянство всегда было скоро на расправу в мире, где для власть имущих смерть являлась лишь временным неудобством, причин для сражения было недостаточно: всё же, змея не укусила высокородную даму с эбеновой кожей, а лишь отпугнула её.

И вот, спустя секунды три манса Асита, правитель великой африканской империи сделал шаг навстречу чересчур уж смелой безродной третьекурснице. Шаг в прямом смысле слова, а возможно и в переносном.

— Мейси Глашек, я даю вам возможность объясниться.

Малийский язык для уха человека, больше привыкшего к фонемам языков славянских и романских сам по себе звучал непривычно и, быть может, диссонирующе грубо, но в исполнении рослого властного мужчины, что узрел в действиях незначительной юной особы неуважение, он казался особенно угрожающим и грубым.

Вот только ответная реакция на это агрессивное приглашение к извинениям была не столь поспешной, как, возможно, хотелось мансе.