Вивальди

— Пансионы? — поддержал я разговор.

Она махнула рукой, можно мол и так называть. Контингент солидный, дамы при деньгах, есть пары из провинции, приехавшие «для культурного уровня и вообще».

— Так вот у меня к тебе предложение.

Я с трудом удержался, чтобы не хрюкнуть от неожиданности.

Предложение заключалось в том, чтобы «устроить вечер» всей этой тихой тусовке, как-нибудь вечерком. Застолье, свечи, разговор тонкий о предметах тонких. Понятно, такой коллективный интеллектуальный жиголо.

— Они всего такого сильно хотят, но сами стесняются, надо только немножко раскочегарить.

— А с чего ты решила…

— Ты у нас всегда умел побалаболить на любые темы. Капитаном был в кавеэне, забыл? Им много не надо, только чтобы было солидно, пристойно, как у Агаты Кристи. И чтоб не поняли, что ты подстава. Все сидят в зале в креслах, играет камин, разносят шампанское, и тут ты: а помните как это у Шопенгауэра? Сейчас это последний писк на Москве — такие пансионы. Смокинг от заведения.

— А почему ты решила, что у меня нет смокинга?

— Я с закрытыми глазами могу определить человека, у которого нет смокинга.

— А почему ты решила, что я умею носить смокинг?

Она протянула мне платинового цвета визитку, я взял.

Некоторое время размышлял, считать ли это предложение унизительным. Допил шампанское и решил считать его лестным. Значит, еще на что-то гожусь. Правда, когда я был капитаном, наша команда проиграла и меня больше в капитаны не звали.

На верхней палубе обнаружил пару парней, одетых много лучше меня, но куда более пасмурных, чем я — вариант Петровича. Мультимиллионеры ставшие просто миллионерами. Лица вроде знакомые. На всякий случай поздоровался. Они ответили так, словно раздумывали, кто я такой.

Очень хорошо, что в углу, за привинченным столиком я увидел Лолитку Обломову, уж ее-то я узнал бы всегда. Ангел, сущий ангел. Не красивая, чтобы ах, но милая-милая без слащавости, союзник во всех хороших делах. Чем ближе я подходил, тем очевиднее становилось, что ангел сильно осунулся. Насколько помню, она была из очень простой семьи. Лолитой ее назвали не в честь Набокова, а в честь латиноамериканской певицы. Откуда такая фамилия — не знаю.

Она мне обрадовалась. Справа и слева от нее сидели две парочки занятых друг другом гостей, а ей было выделено чистое одиночество. Я уселся рядом.

В отличие от Любаши, она для начала поинтересовалась моими делами, искренне, а не из вежливости. Что я мог рассказать! Моему узаконенному, и даже оплачиваемому пересмешничеству приходит конец. Лолита вздохнула, сказала, что находится в подвешенном состоянии. Сотрудничала с одной голландской организацией, не фирмой, да, собственно, и сотрудничает.

— Они подписали со мной договор. Моя квартира становится их рабочей точкой.

— Что это значит?

— Я работаю с бездомными. Только с девушками. Они приходят ко мне днем, только днем. Помыться, обстираться, чаю попить. Никаких наркотиков, алкоголя на моей территории, такой закон. Даже иногда прошу не курить. Они соблюдают. Их польза. Сам знаешь, какие условия зимой на улице.

Откуда мне знать, ни разу не ночевал в теплотрассе, но ладно.

— А твоя какая выгода?

— Мне бесплатно доставляют моющие средства и дезактивирующие.

— А деньги?

— И деньги.

Понятно. В принципе, почти тот же профиль у бизнеса, что и у Любаши, только клиентура пониже классом.

— А твои — сын, невестка?

— А они же живут отдельно. Правда, к внучке неохотно пускают. Зовут меня мадам Герпес.

Да-а, тут даже смокинга не предложат.

Пользуясь тем, что Бобер взял микрофон, я от Лолиты отвалил. Не люблю благотворительности, особенно ей подвергаться. Согласен с Лениным: при словах «бесплатный суп» рука должна тянуться не к ложке, а к булыжнику.

Бобер — главный на корабле. Это он дает большую часть денег для организации круиза, и задает тон встречи. Я ждал, что он публично погрустит, упомянет о трудностях экономической ситуации и извинится за урезанное меню. Ничего подобного — господин Бобров сиял. По-моему, ему даже нравилось, что на этот раз он платит за все, и всякие Петровичи отвалились, и он может блеснуть в одиночестве. Он заявил, что на теплоходе «Китеж», на котором нам всем пришлось оказаться, будет даже интереснее, чем на предыдущих кораблях. В частности задуман аттракцион «оживление музыки», и перед нами будут петь некоторые рок-идолы прошлого собственными персонами.

— Бобер где-то еще срубил бабла. — Услышал я уважительный голос за спиной.

— Нет, просто живая музыка стала дешевле. — Отвечал ехидный голос.

Я думал о своем, о профессиональном. Зачем было так называть теплоход, написали бы прямо — «Титаник».

Не знаю чему это приписать — наступившей ли полнейшей весенней темноте, или веселящей речи нашего лидера, мне долго не удавалось ни с кем из собеседников выйти на уровень хотя бы частичной откровенности. Все отделывались шутками, или дежурными, или глупыми, и улыбками, или виноватыми, или снисходительными.