Византия

Весной 1096 года до Константинополя долетела весть о том, что несколько крупных армий латинян идут на Восток, чтобы соединиться в Константинополе, прежде чем переправиться через Босфор и отправиться на битву с турками, цель которой – освободить Иерусалим. Даже если император Алексей соблазнял западных европейцев духовными наградами и перспективой паломничества на Святую землю, едва ли он рассчитывал на столь масштабную ответную реакцию. И он не мог знать того, что его посольство к Папе Урбану II весной 1095 года возымело неожиданные последствия. Понтифик принял просьбу византийских посланников о помощи в борьбе против турок в Малой Азии близко к сердцу и следующей осенью, во время своего пребывания во Франции, произнес зажигательную проповедь перед огромным собранием рыцарей и дворян. Призывая их отправиться на Восток, чтобы помочь Византии, а затем захватить Иерусалим, он пообещал, что каждому, кто примет участие в этом походе, будут отпущены все его грехи, и что те, кто погибнет, будут допущены сразу в рай без необходимости искупить свои проступки в чистилище. Это обещание привело к тому, что очень многие откликнулись на призыв Папы, и положило начало так называемому Первому крестовому походу.

У Алексея и его советников в Константинополе приближение этих огромных армий вызвало некоторую тревогу и недоумение. С одной стороны, они шли якобы для того, чтобы помочь империи в борьбе против ее врагов, но с другой – были подозрительно похожи на многих других захватчиков, на протяжении веков вторгавшихся в пределы Византии. Ведь в рядах крестоносцев можно было встретить людей, которые в прошлом сражались против империи, таких как Боэмунд Тарентский, сын Роберта Гвискара. Кроме того, размеры приближающейся армии грозили огромными проблемами материального характера и заставляли опасаться, что крестоносцы будут грабить города и села на своем пути, чтобы обеспечить себя провизией. Поэтому император прибег к проверенной тактике, с помощью которой византийцы всегда направляли агрессию одного потенциального врага на другого. Когда войска добрались до Константинополя, Алексей пригласил их командующих во Влахернский дворец, где, как обычно, осыпал подарками и лестью, но в то же время принял меры к тому, чтобы обеспечить Византии преимущество в предстоящем наступлении. Он настоял на том, чтобы крестоносцы поклялись вернуть ему все завоеванные ими города, которые раньше принадлежали Византии. Но когда они попросили его сопровождать их в Иерусалим, он вежливо отказался. Несомненно, император считал это безрассудным предприятием, которое, скорее всего, закончится поражением. Все, что он мог сделать, – это извлечь максимум пользы из него, пока не разразится катастрофа.

И Алексей сделал это, после того как войска были снабжены всем необходимым и переправлены на азиатскую сторону Босфора. Когда весной 1097 года крестоносцы осадили Никею, Алексей устроил переговоры с турецкими защитниками и убедил их сдать город ему. Когда крестоносцы двинулись дальше на восток и нанесли поражение турецкой армии при Дорилее, Алексей воспользовался этим, чтобы отправить свою армию на юг и вернуть Смирну и побережье Эгейского моря. За несколько лет часть самых плодородных и процветающих регионов Малой Азии удалось вернуть под власть Византии. К тому времени армия крестоносцев уже давно вышла за пределы византийской территории, захватив в 1098 году Антиохию и, наконец, летом 1099 года сам Иерусалим. Создание княжества Антиохийского и Иерусалимского королевства означало, что теперь у Византии были на Востоке христианские соседи, занявшие земли, прежде принадлежавшие мусульманам. Таким образом, на первый взгляд энергия и воинственность латинян вновь принесли Византии большую пользу.