Византийские исихастские тексты

Что же, неужели из-за того, что божественная воля отличается от сущности Бога, Он будет причислен к созданиям? Прочь зломыслие! Если обе они нетварны, поскольку суть одно и другое, то говорящий это впадает в двубожие? Прочь бесстыдное, безобразное и вредное суесловие! Однако может ли кто сказать, если он не безумен наподобие Савеллия, что Сын или Дух Святой есть эта нетварная энергия Бога? Никоим образом, ибо оба Они не без сущности и не без ипостаси. Божественная же воля, как показал здесь мудрый свидетель истины[1338], есть не сущность, но присуща сущности[1339]; она созерцается желающими мыслить благочестиво не в собственной ипостаси, а в сущности. Однако поскольку она, опять-таки, не есть ни божественная сущность, ни ипостась, но узревается в сущности и соответствующих ей Ипостасях, [неужели] Бог оказывается поэтому составным? Но и это свойственно эллинскому словопрению, ибо, когда те говорят: «Если Бог имееет существующую ипостась, существующую в [ней] волю и существующего Сына, как состоящий из стольких [частей

] называется простым?"[1340] — мудрый мученик в свою очередь говорит в защиту: «Бог, как весь повсюду, и весь в каждом, и весь в Себе (ὅ λος ἐφ᾿ ἑαυτοῦ) (и в это мы имеем веру), так и простота Его: целиком Сын и целиком имеет Сына, и целиком воля и целиком имеет волю, потому что Бог существует не в соответствии с тварной природой, так чтобы бытие Его и обладание (τὸ ἔχειν) мыслились составными, но как сущий существует[1341] превыше природы, так и бытие Его и обладание превыше сложения

"[1342].

Глава 21. Ещё доказательство, что нетварная сила, называемая также божеством, не есть ни сущность, ни ипостась и не препятствует тому, что одно божество

Итак, думай о божественном богоприлично, но не считай, что и оно изъято из нашего природного умозаключения (τῆς καθ᾿ ἡμᾶς φυσικῆς ἀκολουθίας)[1343]. Ведь мы, не отступая от возможного для нас богопознания и богословия, пользуемся и применительно к нетварному именами, прилагаемыми к тварному. Мы меньше всего думаем, что божественное находится в нашем положении, и говорим о нем человеческими словами, поскольку не имеем других, понимая разумом, что оно несказанно выше человеческих состояний (παθῶν).

Следовательно, достаточно и этих [слов], чтобы записать на позорном столбе зломыслие Акиндина и отвести от нас обвинения. Не худо, однако, немного упомянуть и о [божественной] силе. Афанасий Великий говорит: «Мы богословствуем об одном Боге в трёх Ипостасях, имеющем одну сущность, и силу, и энергию, и другое, о чём богословствуется и что воспевается, узреваемое относительно сущности (περὶ τὴν οὐσίαν)"[1344]. А мудрый в божественном Дамаскин изрекает: «Ипостасные [свойства] суть не ипостась, а характеристики ипостаси; следовательно, и природные [свойства] не природа, а характеристики природы»[1345]

. Он же снова говорит: «А природными мы называем хотения и действия. Говорю же я о самой способности (δύναμιν) хотения и действия, благодаря которой хотят и действуют хотящие и действующие»[1346]. И в другом месте он же богословствует пространнее: «А все, что мы говорим о Боге утвердительно, являет не природу, а то, что относится к природе (τὰ περὶ τὴν φύσιν); назовешь ли ты благо, справедливость, мудрость или иное[1347] что, ты говоришь не о природе Бога, а о том, что относится к природе"[1348]

. Богоречивый же Григорий Нисский в слове «О совершенстве» говорит о великом [апостоле] Павле, что «говоря обо всем, что узревается относительно божественной природы[1349]: мир, сила, жизнь, праведность, свет, истина и подобное, — он определил, что мысль о ней самой совершенно непостижима, сказав, что Бог никогда не может быть видимым или узренным, так как он речет: a Которого никто из человеков не видел и увидеть не может”[1350] "[1351].