Византийские исихастские тексты

Однако Акиндин в этом единомыслен не только с Евномием, но и с самими эллинами. Свидетель — иже во философах мученик Иустин, который сам утверждает: «Бог созидает не существованием[1326], но волением; будучи одним, простым

и единовидным, Он есть творец разных сущностей"[1327], — эллинов же представляет говорящими: «Нельзя думать, что как в нас одно — бытие, а другое — воление, так и в Боге. Ибо что Он есть, то и волит, и что волит, то и есть, и нет никакого разделения (διαίρεσιν) у Бога из-за самопроизводности (διὰ τὸ αὐτοπάρακτον)[1328], так что надо отбросить разделение у Бога бытия по отношению к волению

"[1329]. Разве не то же самое говорит и Акиндин теми же словами? Ведь воля есть энергия Бога. Итак, как эллины говорят, что нет разделения у Бога сущности и воли, так и Акиндин (даже в гораздо большей степени) [утверждает], что у Бога нет разделения (διαίρεσιν) сущности и энергии[1330]. И как те снова говорят: «Бог что есть, то и волит, и что волит, то и есть», — так и он: «Бог действует не действием, но Своей сущностью», ибо «что Он есть» и сущность тождественны. Что же, наконец, выходит у него из этого? Что энергия неотличима от сущности, как у тех воля не отличается от сущности. Однако он приумножает нечестие оных, так как то, что те говорили о воле, он говорит о всяком божественном действии. Но мученик за истину[1331], опровергая эллинское мнение, подвизается и против сего мнения Акиндина, поскольку говорит: «Поскольку Бог имеет сущность для существования, а воление для творения, то отвергающий различие (διαφοράν) сущности и воли, или, иначе говоря, различие сущности и энергии, отвергает и существование Бога, и творение: существование — Его, а творение — не сущих"

[1332]. Итак, мы правильно утверждаем, что мнение Акиндина — это публичное опровержение и очевидное отрицание Бога и словно некая западня или сеть, впутывающая попадающих в нее в безбожие. Теперь же мудрым мучеником он явно уличен и как вводящий самопроизвольность (αὐτοματισμός)[1333] эпикурейцев. Таким образом отвергнув это, мученик открыто в дальнейших [словах] присоединяется к нашему [мнению], когда так пишет ещё: «Воление — или сущность, или присуще сущности; но если оно сущность, то нет волящего; если же оно присуще сущности, то неизбежно они разные (ἐξ ἀνάγκης ἄλλο καὶ ἄλλο ἐστίν). Ибо сущее и присущее не тождественны»[1334]. И снова: «Если одно — существовать, и другое — существовать в [чём-либо

], и существует сущность Бога, а воля существует в сущности, то одно — сущность Бога и другое — воля»[1335]. И опять: «Если Бог волит многое, но Он не есть многое, то не одно и то же у Бога бытие и воление»[1336]. И еще раз: «Сущность Бога не приемлет не быть сущностью, а воля Бога приемлет неволить; как например, Бог изволил сотворить одно солнце, второе солнце Он не изволил сотворить <…>. Значит, одно — сущность Бога и другое — воля"[1337].