Византийские сочинения об исламе

Наиболее значимым выводом их работы явилось их заключение, что эти шестнадцать сочинений фактически не были написаны Феодором, но что они, вместо этого, были написаны неким Иоанном Диаконом, который утверждал, что передал в письменном виде дебаты между Феодором и различными мусульманскими собеседниками. Этот вывод явился результатом открытия ими потерянного дотоле предисловия к работе Иоанна. Из этого предисловия стало ясно, что Иоанн имеет непосредственное отношение к составлению сборника противомусульманских диалогов, как отражено в названии: «Опровержение сарацин епископа Феодора Харранского по имени Абу Курра, в пересказе Иоанна Диакона». Во вступлении Иоанн превозносит Абу Курру, ставит его в ряду Отцов Церкви, называет его писания богодухновенными и свидетельствует, что присутствовал лично при диалогах Феодора с сарацинами, которые он и решил записать по памяти для пользы христианских читателей.

Превознесение Абу Курры как «блаженнейшего и любомудрейшего епископа Харрана» говорит, с одной стороны, о том, что Иоанн записывал свои воспоминания уже после смерти Феодора, а с другой, что сам Иоанн, скорее всего был диаконом именно в Харране и прислуживал Феодору.

Диалоги, записанные Иоанном, имеют одно характерное отличие от известных арабских работ Феодора: они гораздо более откровенно враждебны к исламу, хотя некоторые имеют очень близкие параллели с арабскими трудами. На основе анализа сохранившихся рукописей Lamoreaux доказал, что работа Иоанна первоначально включала только предисловие и девять диалогов (18-25, 32)[57]

. Остальные (3, 8, 9, 35-38) не принадлежат этому собранию. Из этих девяти диалогов два (21 и 25) имеют прямые параллели с арабскими сочинениями Феодора, причём иногда почти дословные. Lamoreaux предположил, что Иоанн являлся лишь переводчиком, компилятором арабских сочинений Феодора, кое-что, по-видимому, написавшим от себя и переложившим в форму диалога.

Однако нам представляется более достоверным, что Иоанн действительно записал преимущественно то, что слышал сам и помнил по памяти, иногда, возможно, сверяясь с арабскими писаниями Абу Курры. Не менее вероятно, что впоследствии сам Феодор записывал в повествовательном изложении те аргументы, которые сформулировал именно в диалогах с мусульманами, когда они и были услышаны Иоанном.

Иоанна Диакона следует признать, как он и сам пишет, лишь писцом, стенографом Абу Курры. В передаче мыслей Абу Курры он не более самостоятелен и оригинален, чем Михаил Синкелл, переведший с арабского на греческий послание, которое Феодор написал для патриарха Фомы (4). Наконец, оставшиеся семь антимусульманских диалогов не зависят от сборника Иоанна и написаны, по-видимому, самим Абу Куррой.

Из этих семи 35-38 диалоги Абу Курры совпадают с «Разговором Христианина с Сарацином», приписываемым прп. Иоанну Дамаскину[58]

. Собственно упомянутое сочинение во многих списках встречается анонимно, а в одном надписано именем некоего Сисиния Грамматика. Только публикация в греческой патрологии Миня с атгрибуцией прп. Иоанну Дамаскину послужила основой весьма распространённого ошибочного убеждения, что это сочинение принадлежит перу прославленного Отца Церкви.

Совпадение этого сочинения с диалогами Абу Курры было замечено ещё авторами XIX в., которые почти все были убеждены, что Феодор использовал «Разговор» прп. Иоанна[59]. Однако при тщательном сопоставлении становится очевидным, что как раз наоборот, 35-38 диалоги послужили материалом для составителя «Разговора». Видно, как он расширяет их, пытается выстроить в одно собеседование, что всё равно не получается, и «Разговор» очевидно распадается минимум на два отдельных, написанных в разных стилях диалога (1-4 и 5-11). В «Разговоре» аргументы 35—38 диалогов переделаны так, чтобы приблизить их к повествовательной форме и сделать более популярными. Последнее касается того, что в диалогах сами логические ловушки сарацин, против которых они составлены, почти никогда не раскрываются, предполагается, что тот, для кого они написаны, и так понимает, о чём идёт речь, в «Разговоре» же они во многих случаях объяснены.

Автор «Разговора» вставляет пояснения (Д35.29-Р35), в которых текст диалогов действительно нуждается, иногда в форме «реплики в сторону» (Р37—38), иногда вводя повествовательные обороты, иногда раскрывая то, что у автора диалогов лишь схематично намечено. Некоторые слова заменены им на более точные и расхожие синонимы. Автор высказывает практические советы по применению того или иного аргумента (Р144—147), снабжает их историческими примерами (Р136-137), связывает ответ с первоначальным вопросом (как с вопросом о иудеях), иногда развивает аргументы, как, например о тварности или нетварности Слова Божия.