Вкус крови. Десять историй о русских серийных убийцах

Уже в подростковом возрасте Сливко осознал свою гомосексуальность, но не хотел признавать ее. В СССР это бы поставило крест на карьере и спокойной жизни, а могло и в тюрьму привести. Подавленная гомосексуальность спровоцировала развитие всех видов сексуальных патологий, на какие только у Сливко хватало фантазии. Центральное место здесь занимали садистическое расстройство и педофилия. В современных классификациях садизм разводят с мазохизмом, но корень у обоих отклонений всегда один: присоединение к боли. Нет такого садиста, который не хотел бы оказаться на месте жертвы. Повторяя свои эксперименты, наблюдая за мучениями жертв, Сливко присоединялся к их боли, пытался представить ее и получал от этого удовольствие, подобное тому, какое испытал в детстве, когда пришел в себя после удушения.

Помимо этого, у Сливко все сильнее развивался фетишизм, а прежде всего, футфетишизм. Ему нравились высокие черные военизированные ботинки с треснувшей подошвой, а лучше – с отрезанным мыском. Ну и дальше отклонения множились и разрастались: некросадизм, эксгибиционизм и пр. Тем не менее, Анатолий Сливко никогда не терял контроля над ситуацией, сохранял рассудок и критичность. В своем дневнике он писал, что детская особенность терять память после удушения, это «невиданный путь к наслаждениям», но при этом через пару записей в том же дневнике Сливко писал об очередной попытке суицида, так как столь «черная душа», как у него, не должна жить на земле. Так или иначе, зная о своей тяге к мучениям детей, Анатолий Сливко сознательно стал работать в клубе, а затем и возглавил его. Это было его взвешенное решение, за которое он получил вполне заслуженное наказание. Кстати, по отношению к собственным детям Анатолий Сливко никогда не проявлял какой бы то ни было резкости или жестокости, хотя и очень боялся обнаружить в себе подобные наклонности. Стоит сказать, наверное, что наибольший процент системных педофилов встречается как раз среди людей профессий, связанных с детьми, но не имеющих педагогического образования. Чуть реже – среди учителей, но и здесь этот процент в десятки раз превышает средний по популяции. Тут сходятся две тенденции. Люди, имеющие нездоровое влечение к детям, стараются найти себе работу, на которой они получат возможность контактировать с ними. Обычно они делают это неосознанно, находясь на стадии отрицания своей страсти. С другой же стороны, склонность к педофилии нередко проявляется уже в процессе работы с детьми (в латентном виде в каждом человеке присутствует весь спектр сексуальных отклонений). Власть возбуждает, а абсолютная власть возбуждает еще сильнее. Дети с жадностью ловят каждое слово учителя и послушно исполняют приказы. Некоторым это начинает слишком нравиться. Дети с большей охотой подчиняются руководителю, а это иногда пробуждает в учителе самые низменные чувства. Вспомните, в каждой школе есть какая-то злая учительница, которая с явным удовольствием унижает детей, устраивает публичные выволочки на половину урока, любит вытуривать кого-то из школы и доводить. Такие люди в этой профессии, к сожалению, встречаются. Часто это вызвано тем, что человек начал получать патологическое удовольствие от власти над детьми (но далеко не всегда, бывают и другие причины такому поведению). Вкупе с более или менее выраженной склонностью к педофилии это может вылиться в развитие перверсии. Вместе с садистическими наклонностями – это даст дополнительную патологию. С эпилептоидным расстройством личности и высоким интеллектом – это будет Анатолий Сливко.

P. S. На месте туристического клуба «ЧЕРГиД» вскоре открыли другой туристический клуб с историко-патриотическим уклоном. Как говорится, черный пиар – тоже пиар.

Мамина радость

История Александра Спесивцева

География преступлений: Новокузнецк

Пролог

В конце октября 1996-го года наряд милиции выбил дверь в одну из квартир в типовой девятиэтажке Новокузнецка. Никто не ловил маньяка, собирались сделать настойчивое внушение за вонь из квартиры, но жилец оказался с гонором, поэтому участковый и вызвал наряд. За дверью милицию ждали шестьдесят с лишним квадратных метров кошмаров. В ванной валялись останки человеческого тела и голова, в бочках – отрезанные конечности.

По квартире бегала огромная лохматая собака с костью в зубах. На плите стояла омерзительного вида похлебка, а в комнате валялся вроде бы еще не тронутый маньяком труп. В настоящий ужас стражи порядка пришли, когда тело вдруг застонало. Это была пока еще живая, но сильно изувеченная девочка. Сложно было поверить, что в этом логове страха и ужаса кто-то мог выжить.

В этот момент раздался какой-то глухой стук. Александр Спесивцев успел за эти несколько минут вылезти на крышу и сбежать, правда, он никогда далеко от дома старался не отходить. Ему мама не разрешала. Считала, «пусть уж лучше дома…». В этот раз Спесивцев тоже не смог заставить себя отойти далеко от дома.

Глава 1

Мамин сын

1970–1985 гг