Вкус вишнёвой лжи

— Это лучше, чем набор дорогущей мужской косметики…

— Стой, что? Тебе Элли косметику подарила? Серьезно?

— Ага.

Мы смеемся, и напряжение неожиданно превращается в пыль, оставляя после себя невероятное спокойствие.

— Ну, это в ее стиле, — улыбаюсь я.

— Я даже не удивлен, — прокашливается. — Ладно, пойду я. Надо квартиру убрать, а то срач такой, что ступить некуда.

— Ага, давай, — киваю сама себе, прекрасно понимая, что никто этого не увидит.

Он отключается первым. Еще несколько секунд вслушиваюсь в тишину, а потом опускаю руку, в конец разваливаясь на постели.

Мне только что звонил Стас и просил прощение за вечер. Поверить только. Сначала Элли, затем Костя, а теперь вот Скворецкий. Дальше на нас что должны напасть инопланетяне с зомби? Даже не знаю, какой из этих вариантов лучше. Наверное, все-таки зомби. Они тупые и с ними проще справиться, а у зеленых есть бластеры и летающие тарелки.

И о чем я вообще думаю, блин?

Ложь 45. Ира

Любовь — единственное чувство, в котором все истинно и все лживо. (Николя де Шамфор)

IAMX — Kingdom Of Welcome Addiction

Ложь 45. Ира

Время пролетает невероятно быстро. Первое сентября остается позади, следом октябрь и ноябрь. Страница за страницей, день за днем. Школа, работа, работа, школа, выходные.

Погода буквально в одно мгновение становится отвратительной: жара испаряется под натиском дождей и холодов. Приходится попрощаться с футболками и платьями, достать из шкафа кофты, куртку и шарф, чтобы в один из противных дней не слечь с простудой. А вот сапоги у меня расклеились, так что довольствуюсь кроссовками. В принципе, осень в этом году теплая, и заморозков пока что не было.

За последние месяцы в моей жизни мало что поменялось.

Элли все так же крутит два романа, чудесным образом умудряясь избежать позорного разоблачения. В основном мы общаемся с ней только в школе, потому что в остальное время я либо работаю, либо занимаюсь уроками, либо пытаюсь вычислить формулу, как не умереть на пенсию бабули в ожидании зарплаты.

Отец заглядывает редко. Целыми днями пропадает на работе, пытаясь разгрести завал из нераскрытых дел. Раз в неделю приносит мне денег и жалуется на сотрудников, мол, никто работать не хочет. Поэтому папе приходится торчать в участке сверхурочно.

Кстати, тот парнишка все еще в коме. Улик нет, свидетелей тоже. Отец говорит, что спустя столько месяцев уже вряд ли что-то можно сделать. А еще рассказывает по секрету, мол, скорее всего, кто-то очень влиятельный заметает следы.

Мне кажется, это дело рук отца Стаса.

Иногда Скворецкий приезжает к нам в школу на своем классном байке и забирает Элли после занятий. Мы перекидываемся с ним парочкой слов по типу «Привет. Как дела?», и расходимся разными дорогами.

Часто представляю, как вместо Макеевой на байк Стаса забираюсь я, и мы уезжаем прочь под завистливые взгляды моих одноклассниц.

Но единственный, кто караулит меня у ворот школы, — Назаров. Ему там как медом намазали, постоянно приходит, выжидает, высматривает, курит в сторонке и даже иногда болтает с какими-нибудь школьниками. Ему, кстати, сняли гипс, и теперь парень радуется свободой.

А вообще, жизнь налаживается! С каждым днем мысли о Стасе начинают притупляться и вызывать лишь ностальгию, словно я думаю о давно забытой неразделенной любви. Хотя, признаться, видеть его вместе с Элли все равно неприятно. И даже не из-за того, что парень мне нравится, а просто с каждым разом так и хочется подойти к нему и рассказать правду про Макееву, чтобы насладиться скандалом.

Но потом я понимаю, что это низко и мерзко. Не мое дело, пусть сами разбираются.

А вообще в последнее время я о многом думаю. Об Элли, например. Если переворошить нашу с ней дружбу, то окажется, что и нет ее вовсе. Да, она помогла мне справиться с потерей мамы, была рядом и постоянно поддерживала. По сути-то у меня кроме нее и нет друзей. За пределами школы с одноклассниками я не общаюсь, с Гришей помимо работы тоже не пересекаемся, «вконтакте» мне практически никто не пишет.

Да и Элли тоже звонит только в те моменты, когда хочет поговорить «по душам». Основная тема — это Стас и Тема. Иногда ее мать, глупые наряды и прочая неинтересная ерунда.

Даже не помню, когда наша дружба превратилась в подобные сборища сплетниц. Раньше ведь было все по-другому. Мы постоянно тусили вместе, гуляли, делали уроки, были не разлей вода.

А потом в какой-то момент все перевернулось с ног на голову. Бабушка заболела, денег не хватало, и я пошла покорять необузданные просторы работы. Детство закончилось, и мы с Элли, видимо, тоже.

И напрашивается вопрос, а были ли мы с ней вообще когда-нибудь друзьями? Может быть, Макеева общалась со мной из жалости?

Бедная девчонка, потерявшая мать, с которой никто не дружит. Как благотворительность. Одолжение.

Или, может быть, просто я изменилась?