Владелец заводов, газет и пароходов...

- Ну что ж, напрямик, так напрямик. Пожалуй, это даже лучше. Не могли бы вы, почтеннейший Иван Дмитрич, устроить мне встречу с вашим компаньоном? Или хотя бы передать ему из рук в руки мое письмо?

Ничуть не удивляясь, причем как прозвучавшей просьбе, так и подобному знанию о личности компаньона (все же купеческая Москва - одна большая деревня, в которой все знают о всех), Сытин всего лишь приветливо улыбнулся:

- Почему бы вам не обратиться на Мясницкую, в представительство его компании? Если хотите, могу подсказать адрес.

- Благодарю покорно, я там уже был. Три раза. И в столичном отделении, что на Невском, тоже. Как и в самом Сестрорецке. Предвосхищая ваш возможный вопрос - оба моих письма на имя его сиятельства так же остались без ответа.

- Нда-с. И такое бывает. Ну что ж поделаешь, Александр Яковлевич очень занятой человек.

Молодой купчик намек понял совершенно правильно. Недолго подумав и переменив позу, в которой сидел перед хозяином, Красильников честно признался, в чем же причина его столь выдающейся настойчивости:

- Два года назад я вступил в полные права и принял бразды правления семейным делом. Товариществом мануфактур Красильниковых - быть может, вам доводилось что-то о не слышать?

Во взгляде хозяина появилась еле заметная искорка доброжелательства. Не потому, что он слышал про товар из вичугских текстильных мануфактур много хорошего хотя и в самом деле - слышал, и немало. Просто, так уж повелось на Москве-матушке, что наибольшим уважением в купеческой среде пользовались именно промышленники-фабриканты. За ними шли те, кто занимался исключительно торговлей, ну а в самом низу стояли разного рода ростовщики да менялы - неспособные ни произвести что-нибудь хорошее, ни купить это хорошее да перепродать с тройной выгодой. Только наживаться на нужде человеческой.

- Ну как же, как же. И?

Молодой купец еще раз переменил позу, вздохнул, и бухнул:

- Я бы хотел предложить его сиятельству приобрести долю в товариществе. Довольно заметную.

- Гм. Вот как.

Услышав такое, издатель почувствовал легкое замешательство. Представитель купеческой династии желает пустить кого-то в семейное дело, налаженное, и приносящее стабильный доход? Уж не ослышался ли он?

- Именно так! Понимаю ваш скепсис, почтенный Иван Дмитрич, но поверьте - это очень взвешенное решение, многажды раз обдуманное, и даже одобренное остальными пайщиками Товарищества.

Теперь уже Сытин глубоко задумался, вспоминая - а что же именно такого хорошего он слышал про Красильниковские мануфактуры? Вспомнил. Хм, а ведь по всему выходило, что предложение очень даже выгодное. Ну, тогда грех не помочь.

- Что ж, давайте ваше письмо, Николай Михайлович, передам в лучшем виде.

Обрадованный фабрикант тут же выложил на стол конверт из веленевой бумаги.

- Не сочтите за назойливость, почтенный Иван Дмитрич - а когда?..

- Думаю, на этой неделе.

Провожая молодого купчика почти до входной двери, (все равно ведь собирался спуститься в типографию, не так ли?), Сытин все никак не мог отделаться от мысли, что Фортуна на удивление благосклонна к его компаньону. Иные богатеи годами кружат вокруг таких вот мануфактур да товариществ, уговаривают, выгадывают момент, свадьбы по расчету устраивают - а тут! Деньги сами за князем бегают, да вот беда, все никак догнать не могут.

- Так я могу надеяться?..

- Всенепременно.