Выяснилось, что рать киевского князя прибыла не только по морю. К вечеру первого же дня осады стража со стен города заметила, что в долине, по дороге к Неаполю, поднимаются столбы пыли. Прошло немного времени – и стало видно, как к Херсонесу скачут множество всадников, – это были воины князя Владимира. Подъехав к стану, они спешились и присоединились к воинству.
Перед заходом солнца, когда на суше и на море все утихло, из стана прибывшей с севера рати выехали на конях воины князя Руси, остановились напротив главных ворот и затрубили в большие турьи рога.
На стенах и в городе все замерло; затаив дыхание, жители ждали и слушали, о чем трубят в рога кликуны.
В наступившей тишине воины русского князя за-крич-али:
– Князь киевский Владимир, прибыв сюда, стал под Херсонесом, зане императоры Василий и Константин, уложившие любовь и дружбу, нарушили мир и причинили Руси зло… Слушайте, херсониты!
– Слушайте, херсониты! – возглашали далее в предвечерней тишине кликуны. – Киевский князь прибыл сюда, дабы говорить с императорами ромеев…
– Слушайте, херсониты! Князь Владимир предлагает вам, не оказывая сопротивления, сдать Херсонес, за что обещает не трогать ни города, ни его людей…
Закончив, кликуны долго неподвижно стояли на высоком пригорке, и в лучах заходящего солнца их фигуры напоминали каких-то каменных великанов. Князь Владимир велел ждать ответа херсойитов, он, как и отец его Святослав, поступал открыто и честно – сказал врагам, зачем пришел, объявил, чего хочет, предостерег херсонитов от пролития крови, напрасных жертв, и в эту предвечернюю пору Херсонес мог еще спастись.
Однако херсониты этого не сделали. Кликуны князя стояли и ждали. Солнце зашло, берег и море окутали сумерки, фигуры кликунов стали черными, вверху над ними висело темно-синее небо, а в нем вспыхнула, точно зарница, вечерняя звезда.
И вдруг в этом темно-синем небе раздался шум, свист, один из кликунов закричал и упал с коня, крик этот долетел до стана русских воинов.
В ответ на слово князя-воина со стен полетели стрелы, а балисты начали метать острые камни.
Так началась война князя Владимира с Херсонесом и Византией.
Воину, который час тому назад сражался на поле брани, трудно рассказать, что именно он видел, что пережил. Чем больше воинов-рассказчиков, тем противоречивей, невероятней будут их рассказы. Каждая война, в какие бы времена она ни происходила, – это дикий, кровавый бред, безумная сумятица, которых никто ни передать, ни описать не в силах. Будь прокляты все войны, вместе взятые! Да будут благословенны люди, устрояющие мир!
Летописец весьма коротко рассказывает о битве князя Владимира под Херсонесом: «Идет Володимир с вой на Кор-сунь, град греческий, и затворишася корусяне в граде, и ста Володимир об он пол города в лимени, дали града стрелище едино, и боряхуся крепко из гра, Володимир же обстоя град…»
Если бы говорили камни, а кровь на песках не выцветала на солнце, если бы морские воды не разъедали, не разбавляли бы человеческих слез, – о чем только не могли бы поведать Русское море, его скалистые берега и омытое водами Днепра широкое, неоглядное поле!
Это была великая сеча. Земля вокруг Херсонеса щедро поливалась русской кровью. На стенах крепости, которые теперь неустанно раскапывают и они вырастают, точно в сказке, из-под разрытой земли видны щербины и пробоины – это шрамы каменной твердыни у моря, плуг выпахивает из земли людские черепа, шеломы, сломанные копья, мечи – это кости русских людей и оружие, с которым они полегли.
В первые дни князь Владимир – в те времена всегда так воевали – думал взять город копьем. С раннего утра до позднего вечера его воины, неся за собой лестницы и веревки с крюками, покинув стан, подступали к стенам города и лезли наверх по горе трупов…
Но взять херсонесскую твердыню было трудно: высокие кручи, каменные стены были неприступны. Когда русские воины, подтянув наконец пороки, пробили протейхизму – первую тонкую стену, за ней оказалась еще одна, древняя, очень толстая, которую пробить было невозможно.
А покуда русские воины, стремясь копьем взять город, лезли на стены, обливаясь кровью, и разбивали пороками ворота, ромеи, стоя за заборолами, посылали вниз тысячи стрел, лили горящую смолу, засыпали воинам песком глаза, а их балисты неустанно метали и метали острые камни.
Тогда князь Владимир велел делать присыпь, – воины его днем, а зачастую и ночью копали землю и насыпали вал, который тянулся от залива Символов до городских ворот и поднимался все выше и выше, – чтобы воины могли по нему взбежать на башню Зенона, а оттуда по стенам попасть в город.
Однако, когда этот широкий вал, воздвигнутый ценой больших жертв, доходил уже почти до ворот и башни Зенона, он начал вдруг оседать – угадав намерение русских, хер-сониты сделали подземный ход из города, дорылись, как кроты, до вала, и покуда русские воины насыпали землю, они относили ее в город, где и поныне среди скал высится насыпанный ими курган.