Владимир Набоков, отец Владимира Набокова

Сохранилось и опубликовано письмо В. Набокова 1945 года – первое после войны, когда они все «нашлись». Написанное по-английски все в том же сдержанном духе (он рассказывал о своих делах и о гибели Сергея – что логично, никаких вопросов относительно самого Кирилла он задать не мог), оно начинается с фразы I was very happy to get news from you and learn that you are safe («Я был очень счастлив получить от тебя весточку и узнать, что ты в порядке»). Это очень любезное выражение, именно любезное, в целом тон письма именно таков – не холодно-официальный, но и не искренне-семейный. Так скорее пишет друг семьи, но не брат брату. Однако в самом конце письма Владимир добавляет по-русски: «Будь здоров, пиши, страшно рад, что ты благополучно пробрался сквозь эти ужасные годы». И вот это «страшно рад» написано настолько от души, что здесь никаких сомнений не остается: Владимир был и правда «страшно рад» узнать, что Кирилл пережил войну.

Другое дело, что за этим ничего особо не последовало. Они иногда переписывались – более-менее регулярно только с 1958 года, но в любом случае коротко и совсем не так душевно, как с Сикорской. В письмах Елены и Владимира Кирилл возникает очень периодически, чаще – просто в виде упоминания, иногда – в таком ключе: «Получил глуповатое письмо от Кирилла, просящего, между прочим, узнать, какие есть хорошие автомобили американские» (Набоков – Сикорской).

Но, конечно, при встречах все проходило приятнее.

С годами разница в возрасте между Владимиром и Кириллом стерлась, а если учесть близкие отношения с Сикорской, не стоит удивляться тому, что их встречи проходили все-таки тепло и приязненно. Как пишет Брайан Бойд, например, в 1959 году в Женеве они втроем бродили по берегу моря, устраивали небольшие пикники, общались, вспоминали прошлое, а еще Елена и Кирилл разбирали «Другие берега», автобиографию Набокова, критически высказываясь не о стиле и языке, а о конкретных фактах из их общего детства-отрочества-юности – что-то оказалось легендой, что-то сплетней, а что-то В. В. Набоков просто не очень хорошо запомнил. Все замечания по делу были учтены им при подготовке нового издания.

Сикорская и Кирилл чуть было не оказались вовлечены в еще один литературный проект своего старшего брата: после того, как их племянник, сын Владимира, стал переводить на английский «Дар», его дядя и тетя решили также попробовать себя в этом и договорились с В. В. Набоковым о переводе «Лолиты» на русский – Кирилл взял на себя первую часть, Елена – вторую. Дело, впрочем, прекратилось, едва начавшись: качество перевода автора не устроило, и Владимир решил переводить свою главную книгу самостоятельно.

…Есть фото 1960 года, сделанное в Ницце, на Английской набережной. Два брата и сестра. Справа – Елена, она улыбается, смотрит в кадр, держась за руку брата. В центре кадра – Владимир, в пальто (или плаще) поверх костюма, смотрит на Кирилла и, как кажется, что-то ему говорит, одновременно усмехаясь. Безумно импозантный Кирилл во фраке и очках с толстой оправой, с сигаретой в правой руке, меланхолично смотрит вдаль. Кадр очень живой, динамичный, но и характерный: безусловно, так получилось случайно, но все-таки заметим, что все трое Набоковых смотрят в разные стороны. И выглядят они по-разному. И непохожи они друг на друга.

Какими и были их жизни.

Глава одиннадцатая

Война и революция

В ноябре 1912 года в России была избрана новая Дума, уже четвертого созыва. Едва ли кто-то предполагал, что ее состав станет последним в истории царской России и что история Думы закончится почти одновременно с историей империи. При том что российский парламент указами Николая Второго и так постоянно отправляли на принудительные каникулы.

В Думе четвертого созыва были сильные правые и левые фланги, а центр, проправительственные силы, оказались в меньшинстве. Следствие – компромисс был почти недостижимым, две противоборствующие стороны стояли друг против друга, и кто знает, чем бы все это закончилось в масштабе страны, но началась мировая война.