Владимир Путин. 20 лет у власти

Второе — Россия должна оставаться президентской республикой, в обозримом будущем форма парламентской республики ей категорически противопоказана, а потому все, что касается института президентства в нашей стране, не может и не должно быть догмой, даже конституционной, по крайней мере до тех пор, пока мы не найдем оптимальной формулы этой догмы.

Третье соображение — лицемерие в политике, конечно, весьма распространено и часто весьма эффективно, но все-таки в некоторых, самых главных вопросах внутренней политики и политического реформаторства, тем более такого радикального, которое сегодня переживает Россия, честность и предпочтительнее, и эффективнее.

Совершенно ясно, что если в 2008 году Владимир Путин не будет, как предполагается нынешней Конституцией и как он сам не раз заявлял, претендовать на продление своего пребывания на посту главы России, в чем бы, что весьма существенно, большинство избирателей ему не отказали, то главным и, скорее всего, самым удачливым претендентом на этот пост станет тот, кого, по примеру операции «Наследник» 1999–2000 годов, сам же Путин с группой ближайших сподвижников определят.

Конечно, демократия — это процедуры (одно из определений). Но и от содержательной части демократии нельзя отказываться, причем отказываться исключительно ради соблюдения ее формы. Ответим себе честно и беспристрастно: что демократичнее — избрать конкретно Владимира Путина третий раз президентом России, если этого реально желает абсолютное большинство избирателей и если на прямых и демократично организованных альтернативных выборах эти избиратели за Путина проголосуют, или позволить тому же Путину самому подобрать себе преемника, причем, что понятно, с совершенно не гарантированным (а кто тут что-либо может гарантировать?) результатом?

Еще одно важное замечание. В принципе, я, конечно, стою за самое жесткое соблюдение действующей Конституции и за не менее жесткое соблюдение принципа сменяемости при занятии высших постов в государстве. Также я являюсь сторонником принципа политической и юридической ответственности высших лиц государства, даже получивших посты путем реализации всеобщего избирательного права (при сохранении института неприкосновенности этих лиц, но не абсолютной и ограниченной во времени). Однако все это опять же не должно превращаться в догмы, мешающие снятию политических конфликтов и развитию страны.

Например, когда весной 1999 года в Думе был инициирован процесс вынесения импичмента президенту Ельцину и самую активную роль в этом процессе после коммунистов играла партия «Яблоко», я, при всем своем крайне негативном отношении к Ельцину и его политике, выступил с самой жесткой и, возможно, даже грубой по форме критикой этой партии, за которую и за лидера которой до той поры постоянно голосовал на всех выборах. Тем самым, кстати, совершенно и окончательно испортив до того дружеские отношения с Григорием Явлинским, который решил, о чем мне сам сказал, что эти статьи я писал по заданию Березовского. Не слишком оригинальная, надо признать, гипотеза.

Логика же моя была такова. До проведения очередных президентских выборов остается год. Ельцин, судя по целому ряду признаков, готов их проводить и не собирается что-либо менять, дабы вновь остаться в Кремле. То есть все идет к тому, что через год впервые за всю историю России (может быть, исключая 1613 год) высшая власть в ней будет передана законным и демократическим путем, а не по принципу династического преемства и не в результате госпереворота, революции или смерти предыдущего лидера. Ельцин — неудачный президент, но через год он все-таки уйдет из власти. Если же попытаться реализовать идею импичмента (чего, в принципе, Ельцин заслуживал, правда, не по всем пунктам, которые ему тогда вменялись в вину), то стоящая за Ельциным группировка пойдет буквально на все, чтобы этого не допустить, а потому о демократическом и легитимном переходе власти к новому лицу придется забыть. И это еще самое малое, что нам в этом случае грозило. Таким образом, объективная политическая целесообразность требовала не допустить проведения импичмента.

Вывод прост и очевиден: не страна для демократии, а демократия для страны — тем более для страны, которая совершенно явно, хоть и галсами, в сторону демократии движется.

В нынешней же ситуации интересы России как нации и страны и, кстати, интересы развития демократии в этой стране требуют продления пребывания Владимира Путина на высшем властном посту еще на один (подчеркиваю — только на один) срок. Если, конечно, к началу 2008 года в России не появится сильная и ответственная политическая фигура, обладающая и качествами президента, и высокой популярностью среди масс избирателей.

Зачем нам Путин?