Владимир Высоцкий. По-над пропастью

Он следил за рождением спектакля по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие..» не как внимательный зритель, но как соучастник творческого процесса, соавтор. И везде и всегда говорил о нем в превосходной степени: «Поэзия присутствует в спектаклях нашего театра не только, когда они сделаны на поэтичес- ком материале, но и в спектаклях, которые сделаны на нормальной прозаической драматургии... Сам автор сказал, что у нас в театре стало интереснее, чем в повести. Этот спектакль неожиданно — и для нас, и для автора повести — вырос до размеров греческой трагедии... У нас бывают такие прорывы, что в течение трех месяцев во время репетиций никто не может ничего понять. У всех полное ощущение, что ничего из этого не получится. Я был на репетиции, на которой случился спектакль. Любимов — мастер своего дела. Я давно работаю с Любимовым, но отчего так случается — не понимаю. Какой-то демон поэтический. Есть поэзия или нет — это как деньги: есть — есть, нет — нет. И талант точно так же».

При этом, говоря о театральных постановках, Высоцкий неизменно повторял: «Мы». Мы взяли повесть, мы нашли хоралы, мы использовали музыку, мы придумали декорации...

***

Он мчался в Закарпатье, и в уме складывались строки, под Стать обстоятельствам и настроению:

В дорогу — живо! Или в гроб ложись.Да! Выбор небогатый перед нами.Нас обрекли на медленную жизнь —Мы к ней для верности прикованы цепями…

Всего денек удалось выкроить на югославов, и то спасибо юбилею, — шеф пребывал в прекраснодушном настроении и разрешил кратковременную отлучку.

Это будет началом песни-монолога его героя, скованного немцами шофера. Такой сюжет за столом не придумаешь. В 44-м была такая история: фашистский танковый полк застрял без горючего, и немцы направили туда, в горы, колонну бензовозов. Водителями были русские военнопленные, прикованные к плите в полу машин цепями. Игра со смертью. Это — единственная дорога:

Мы не умрем мучительною жизнью —

Мы лучше верной смертью оживем!

Из Ужгорода Владимир всего на пять дней выскочил на съемки своего эпизода в Черногорию. Легендарная страна, чудные люди. Услышанные здесь истории сами просились на бумагу:

Цари менялись, царедворцы,Но смерть в бою всегда в чести, —Не уважали черногорцы Проживших больше тридцати.

В Москве пересказывал — не верили. А знаете, что они говорят? «Наша страна — до Владивостока». Еще в 1904 году черногорцы объявили войну Японии, поддерживая Россию. Так японцы долго искали на карте, где эта Черногория? А к тому времени она только стала самостоятельным государством, ее на карте не было... Так что, до сих пор Черногория находится в состоянии войны с Японией... О них еще Пушкин писал: «Что за племя черногорцев?..»

Кстати, об Александре Сергеевиче. Была ведь потенциальная возможность не на сцене, а в кино сыграть роль великого поэта. В первоначальном варианте сценария «Звезда пленительного счастья» Пушкин присутствовал. Режиссер Владимир Мотыль даже говорил, что планирует на эту роль Владимира Высоцкого. Но ему мягко порекомендовали не делать этого. А там и эпизод исчез, и роль, естественно, тоже.

Но, как сказал поэт, пора, мой друг, пора, покоя сердце просит. Пора домой. Ничего, в августе они с Мариной еще вернутся сюда, в Югославию, на отдых. На бегу договорится.

А в Москве ждали проблемы — театральные, жилищные, песенные, все вперемешку. Впереди гастроли в Набережных Челнах, с жилкооперативом дело движется, но мучительно медленно. А вот с обязательствами перед друзьями надо разобраться. Сам же писал.- «У меня долги перед друзьями...». Была там, правда, и вторая строчка: «А у них зато — передо мной!»

Прежде всего, Славик Говорухин с его «Контрабандой». Мелодия для песни про острова-корабли вроде наклевывается. Со второй — пока никак Надо ему чего-нибудь черкнуть подбадривающее, а то он совсем закиснет;

«Славик, а давай напишем ни про что и ни про кого. Будет называться:

                                                Одесская киностудия

                           Сценарий 

А дальше — 100 чистых страниц, а потом так и снимем

                             Фильм 

А дальше — полтора часа черного ракорда и...

                             Конец

Здорово! Хотя очень похоже на весь наш теперешний кинематограф... Но я сейчас поеду на КамАЗ... потом всякие мелкие выезды. а потом в Одессу, надеюсь. Там и поговорим. Обнимаю тебя и целую».

В Набережных Челнах выяснилось, что Театр на Таганке вообще был первым театром, который туда добрался. Но опасения — мол, работяги не пойдут — оказались напрасными. Аншлаги чуть не похлеще московских Впрочем, для таганских актеров это было делом обыденным.