Сидели пили вразнобой«Мадеру», «старку», «зверобой» —И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:У нас — стахановец, гагановец,Загладовец, — и надо ведь,Чтоб завалило именно его.Он — в прошлом младший офицер,Его нам ставили в пример,Он был как юный пионер — всегда готов, —И вот он прямо с корабляПришел стране давать угля, —А вот сегодня — наломал, как видно, дров.Спустились в штрек, и бывший зэк —Большого риска человек —Сказал: «Беда для нас для всех, для всех одна:Вот раскопаем — он опятьНачнет три нормы выполнять,Начнет стране угля давать — и нам хана.Так что, вы, братцы, — не стараться,А поработаем с прохладцей —Один за всех и все за одного».…Служил он в Таллинне при Сталине —Теперь лежит заваленный, —Нам жаль по-человечески его…1967[105]
ОЙ, ГДЕ БЫЛ Я ВЧЕРА
Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей!Только помню, что стены — с обоями,Помню — Клавка была, и подруга при ей, —Целовался на кухне с обоими. А наутро я встал — Мне давай сообщать, Что хозяйку ругал, Всех хотел застращать, Будто голым скакал, Будто песни орал, А отец, говорил, У меня — генерал!А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,Говорил, будто все меня продали,И гостям, говорят, не давал продыхнуть —Донимал их своими аккордами. А потом кончил пить — Потому что устал, — Начал óб пол крушить Благородный хрусталь, Лил на стены вино, А кофейный сервиз, Растворивши окно, Взял да выбросил вниз.И никто мне не мог даже слова сказать.Но потом потихоньку оправились, —Навалились гурьбой, стали руки вязать,И в конце уже — все позабавились. Кто — плевал мне в лицо, А кто — водку лил в рот, А какой-то танцор Бил ногами в живот… Молодая вдова, Верность слову храня, — Ведь живем однова — Пожалела меня.И бледнел я на кухне разбитым лицом,Делал вид, что пошел на попятную.«Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!»Развязали, — но вилки попрятали. Тут вообще началось — Не опишешь в словах,— И откуда взялось Столько силы в руках! — Я как раненый зверь Напоследок чудил: Выбил окна и дверь И балкон уронил.Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем!Только помню, что стены — с обоями, —И осталось лицо — и побои на нем, —Ну куда теперь выйти с побоями! …Если правда оно — Ну хотя бы на треть, — Остается одно: Только лечь помереть! Хорошо, что вдова Все смогла пережить, Пожалела меня — И взяла к себе жить.1967[106]