Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

Дело в том, что выпуск подобной пластинки символизировал бы начало его официального признания, причем гораздо раньше, чем других бардов. Например, на тот момент даже у Булата Окуджавы не было диска-гиганта (он выйдет только в конце 1976 года). Поэтому в случае с Высоцким, которого советские власти не хотели делать официальным певцом из стратегических соображений, был выбран иной вариант, должный обвести вокруг пальца доверчивую публику. К 1975 году «Мелодия» выпустила в свет 7 миньонов Высоцкого (1967 — один, 1972 — два, 1974 — два, 1975 — два), в который вошло 24 песни. По сути, было выпущено целых два (!) полновесных диска-гиганта по 12 песен в каждом. Но поскольку эти диски были «разбиты» на миньоны (по 4 песни в каждом), у публики было создано впечатление, что Высоцкий обделен диском-гигантом в свете своего полу диссидентства.

Выпуская миньоны Высоцкого у него на родине, советские власти разрешили ему записывать диски-гиганты за рубежом — во Франции. И в том 1975 году певец запишет очередной из них на прокоммунистической «Шан дю Монд». Советские власти прекрасно знали, что очень скоро все французские диски обязательно достигнут СССР (на магнитофонных лентах) и тем самым будут убиты сразу несколько «зайцев»: во-первых, песни Высоцкого широко разлетятся по стране (интерес к его зарубежным записям был огромный), во-вторых — в народе по-прежнему будет в ходу версия о том, что родная власть гнобит Высоцкого, вынуждая его записывать диски у господ-капиталистов (хотя делались эти диски на деньги коммунистов, просто до советских граждан эта информация не доводилась), и, наконец, в-третьих — на Западе Высоцкий по-прежнему будет восприниматься как гонимый исполнитель, обделенный «лонг-плеями» и довольствующийся только миньонами.

Тем временем, подоспел еще один «подарок» — трехкомнатная квартира на Малой Грузинской улице в Москве, на 8-м этаже в доме № 28. Это был кооперативный дом от Союза художников СССР, к которому Высоцкий не имел никакого отношения, но зато имел отношение к советской творческой элите, причем обладающей значительными денежными средствами. У какого-нибудь рядового советского артиста не было возможности въехать в этот роскошным дом с консьержкой в подъезде, поскольку цена квартир там была внушительной — от 7 до 10 тысяч рублей. Высоцкий такими деньгами обладал, поэтому часть взноса выплатил в прошлом году, часть — в 1975-м. Новоселье должно было состояться летом того же 75-го, но задержалось по причине недоделок (надо было заново перестилать пол, заделывать швы и т. д.). Строители обещали устранить их к осени, а пока Высоцкий и Влади решили некоторое время пожить у Ивана Дыховичного, который, как мы помним, был женат на дочери члена Политбюро и министра сельского хозяйства Д. Полянского.

О житье-бытье в доме дочери члена Политбюро у Высоцкого и Влади остались самые благоприятные впечатления. По словам М. Влади: «… Строительные работы в нашем с тобой доме не двигаются. Зато у наших приятелей через короткое время все готово. Современная мебель привезена специально из Финляндии, расстелены великолепные ковры — свадебный подарок отца невесты, расставлены редкие книги — подарок семьи мужа. Если бы не купола старой церкви, которые видны из окна, можно было бы подумать, что мы где-нибудь на Западе…».

Если с членом Политбюро Д. Полянским у Высоцкого были прекрасные отношения, то вот с другим деятелем из высшего советского ареопага — главным идеологом партии Михаил Сусловым, наоборот, плохие. Суслов на дух не переносил ни самого Высоцкого, ни его песенного творчества. Однако в играх, которые вели с Высоцким спецслужбы, Суслов вынужден был принимать участие, поскольку это касалось стратегических интересов страны. Хотя, была бы его воля, то он бы с удовольствием отправил Высоцкого «за можай» — в ту же Францию, например, без права обратного возвращения. Высоцкий это знал и платил Суслову той же монетой — ненавидел его и даже иногда вставлял в свои песни, правда под другими именами (от греха подальше). Например, к фильму-сказке «Иван да Марья» Высоцкий написал 14 песен, где в одной из них вывел царского придворного лизоблюда Петю, который активно пиарит царя (что делал и Суслов по адресу Брежнева средствами своего пропагандистского аппарата):

Все мы знаем Евстигнея,Петею воспетого, —

Правда, Петя — не умнееЕвстигнея этого.Лизоблюд придворный наспех

Сочинил царю стихи —Получилось курам на смех,Мухи дохнут от тоски…